Алексей Александрович Маслов. Тайные коды боевых искусств Японии. Часть 2

Глава 14 Воплощенная гуманность айкидо

Пока в человеческой душе живет зло, меч будет необходим для пресечения его внешнего действия – меч, сильный и в своей неизвлеченности, и в своем пресекающем ударе.

Иван Ильин

Уэсиба Морихэи в поисках силы

Жизнеописание основателя айкидо Уэсибы Морихэи (1883–1969 гг.) можно назвать, пожалуй, классической биографией восточного мастера боевых искусств. Казалось бы, он отстоит не столь далеко от нас: еще живы многие люди, которые получали наставления непосредственно от Уэсибы, сохранились даже видеофильмы с его лекциями и записями тренировок. Тем не менее биография мастера уже превратилась в традиционное описание японского эпического героя. Его образ заключает в себе все, что ценит душа японца: физически слабый в детстве и непобедимый в зрелости, патриот, безжалостный к врагам Японии, участник войны (увы, с русскими), религиозный философ и мистик.
Мы привыкли говорить об Уэсибе как о «создателе айкидо». Безусловно, он – ключевая фигура этого направления боевых искусств, личность яркая и интересная. Но был ли он создателем айкидо? Сам Уэсиба с удовольствием соглашался носить это звание и именовал себя « о-сэнсэй » – «Великий учитель», что было позволительно лишь признанному патриарху всего направления. Попробуем хотя бы в общих чертах разобраться в том, насколько неоспоримым было лидерство Уэсибы.
Морихэи родился 14 декабря 1883 г. и, следовательно, принадлежал к когорте «детей эпохи Мэйдзи». В чем-то биография Уэсибы являет собой как бы слепок с жизни Кано Дзигаро. Так же как и Кано, Уэсиба Морихэи принадлежал к некогда знатному, но полностью разорившемуся самурайскому роду. Его прадед служил в личной гвардии сёгуна. Отец будущего основателя айкидо долгое время был профессиональным инструктором боевых искусств и даже обучал личную гвардию даймё из провинции Кии. Его положение было весьма прочным, а место – доходным, но реставрация Мэйдзи, лишившая самураев их статуса, полностью разорила и семью Уэсиба. Древний род пришел в упадок. Единственное, что смог оставить Морихэи его отец, – самурайскую гордость и понятие воинской чести. Получив хорошее воспитание, приобретя тягу к классической поэзии, живописи – одним словом, к «хризантеме и мечу», Морихэи, к несчастью, был крайне беден.
В классической биографии Уэсибы рассказывается, что юный Морихэи был чрезвычайно слаб и болезнен. Нередко он подвергался насмешкам сверстников, а иногда его просто сильно колотили. И родители отдают его сначала в школу сумо, а затем и плавания, которое тоже считалось самурайским искусством. Плавать Уэсиба научился быстро, а вот сумо оказалось непосильным для него. Естественно, не все школы сумо воспитывали таких гигантов, каких мы привыкли видеть сегодня, но даже минимальный вес борца (70 кг) долгое время оказывался недостижимым для субтильного Уэсибы. Оплеухи и толчки в грудь от сверстников на тренировках просто сбивали его с ног, сам же юный Морихэи не мог даже оторвать своего противника от земли.
В 1901 г. 18-летний Уэсиба приезжает в Токио, пробует себя в различных видах бизнеса и открывает мелкое торговое дело. Но детская обида продолжает жить в нем, Уэсиба все больше времени посвящает занятиям будо. Еще в родной Вакаяме он приобщился к дзю-дзюцу, считая, что человеку с его телосложением легче будет добиться успеха именно в «гибком искусстве», нежели в сумо. Уэсиба оказался прав: успехи его были столь значительны, что заставляли удивляться даже его учителей. Морихэи стал быстро набирать мышечную массу, и вскоре при росте 155 см он весил уже 74 кг. Теперь это был уже не щуплый юноша, но невысокий атлет с могучими предплечьями и широкой грудью.
Его первым серьезным учителем становится мастер Тодзава Токусабуро, у которого Уэсиба изучал искусство Кито-рю – школу с многочисленными выведениями противника из равновесия и болевыми приемами в стойках, в которой одно время учился и основатель дзюдо Кано Дзигаро. Затем он изучает локальные направления Ходзэи-рю, Дайто-рю, Ягъю-рю. В большинстве школ дзю-дзюцу того времени в равной степени изучали приемы и без применения оружия, и с применением его, поэтому через несколько лет Уэсиба уже блестяще владел длинным и коротким мечами, копьем, длинным шестом.
Дела в бизнесе у Уэсибы шли неплохо, радовался он и своим успехам в боевых искусствах, но тут случилось несчастье – он неожиданно заболел какой-то странной болезнью. Жар мучил его несколько дней, фактически он находился при смерти, и, возможно, лишь прекрасная физическая подготовка позволила ему вернуться к жизни. Уэсиба ослабел настолько, что с трудом двигался, ни о каких дальнейших активных тренировках не могло быть и речи. Свои дела в торговой конторе он совсем запустил. Как предприниматель Уэсиба потерпел крах. Страшная слабость и разорение заставили его вернуться в родительское гнездо в Вакаяме.
Там его здоровье быстро восстанавливается; Уэсиба вновь полон сил и энергии, но Токио со своими жесткими законами не очень привлекает его. В бизнес возвращаться не хотелось, и тут Морихэи овладевает новая идея, которую разделяли многие бывшие самураи. Что является высшей целью самурая, ради чего он тренируется целые дни и чутко спит по ночам, чему посвящает все свои помыслы? Конечно же, защите отечества! Место воина – в армии, решает Уэсиба. Там он вскоре становится инструктором рукопашного боя, а затем с большим энтузиазмом участвует в русско-японской войне. Первые навыки реального боя будущий создатель айкидо оттачивал именно на русских, а судя по тому, что он выжил и даже был награжден за отвагу, делал это Уэсиба весьма неплохо.
Домой он возвращается со славой, но его подстерегает новая болезнь, на этот раз энцефалит. Вновь Уэсиба сражается один на один со смертью. Он выходит победителем, но испытание не прошло даром – что-то изменилось в его душе. Морихэи становится задумчив, сторонится шумных компаний.
Это еще не было решающим переломом в жизни Уэсибы: он по-прежнему активно тренируется, даже предпринимает путешествие по Японии в поисках мастеров. Но теперь он ищет не новые приемы. Теперь Уэсибу влечет другое – неизведанная глубина в самом человеке, та, что порой открывается нам в процессе занятий боевыми искусствами.
Так занятия дзю-дзюцу стали для Уэсибы не просто изучением приемов, но мучительным поиском откровения, отклика Пути внутри себя. Циркуляция потоков внутренней энергии-ки, методы ее концентрации и управления – вот что теперь интересует Уэсибу. Он начинает изучать еще одну школу дзю-дзюцу – Кано-рю, более известную сегодня как дзюдо Кодокана. В значительной степени его привлекает и личность Кано – тонкого интеллектуала, знатока литературы и иностранных языков, человека, который добился величайших успехов уже в молодые годы.
В поисках духовного откровения Уэсиба приходит к старому наставнику дзю-дзюцу Такаки Киэти, который позже знакомит его с Такэда Сокаку – великим учителем школы Дайто-рю айки-дзюцу. Именно эта встреча и стала переломным моментом в жизни Уэсибы. Он обрел не столько учителя, сколько идею – идею гармонии, мира, равновесия, которая лежит в основе столь жестоких и опасных боевых искусств.
Именно здесь Уэсиба знакомится с мистическим понятием «айки» («соединение энергии-ки», «гармония ки»), которое позже стало основой его собственной системы боевых искусств. Практически всю теорию будущего айкидо, равно как и его название, Уэсиба выносит из школы Дайто-рю, которая поразила его. С такой гармоничной теорией сочетания духовного и практического ему пришлось столкнуться впервые.
Но прежде чем продолжить рассказ о том, как следовал Уэсиба Морихэи по пути воина и мудреца, нам предстоит разобраться в знаменитой системе Дайто-рю айки-дзюцу – именно с нее Уэсиба и «лепил» свое айкидо.

Прообраз айкидо: школа Дайто-рю

Форма проведения приемов всегда выражает некую внутреннюю сущность системы единоборства. Например, прямолинейные, резкие движения каратэ носят явно агрессивный характер, приемы дзюдо воплощают переход податливости и мягкости во всесокрушающую силу. Истинный боец обучается не столько приемам, сколько их внутренней сущности; а следовательно, и его характер может измениться под воздействием того стиля боевых искусств, которому он отдает долгие годы. Он может стать прямолинейным, напористым и агрессивным, может приобрести хитрость и уступчивость, из которой возникает скрытая атака, а может и научиться мягко ускользать от любого столкновения, побеждая противника не за счет своей силы, но именно за счет его агрессивного напора.

В этой «победе без усилий» как в схватке, так и в жизни заключается важнейшая идея айкидо. Но чтобы достигнуть ее, Уэсиба должен был пройти через горнило многих школ дзю-дзюцу, большинство из которых, хотя и именовались «мягким искусством», базировались на жесткой силе и атаке на опережение.
Лишь в одной школе Уэсиба встретил тот арсенал приемов, который, кажется, искал всю жизнь. Некогда полузакрытая Дайто-рю в ту пору раскинула свои филиалы почти по всей Японии и широко принимала всех желающих. Но по-прежнему над школой витал дух таинственности. Именно из Дайто-рю айки-бу-дзюцу («Боевое искусство единения энергии-ки из усадьбы Великого Востока») и вышло современное айкидо.
Большинство школ дзю-дзюцу редко распространяли свое влияние за пределы того места, где они возникли. В противоположность этому Дайто-рю сумела обрести сторонников во всех областях Японии. Частично это можно объяснить «царским» происхождением школы – согласно легендам, ее основал один из сыновей императора Сэйва (IХ в.), принц Тэйдзюн. Принц якобы обучался у некоего буддийского монаха секты Тэндай, который получил свои знания во время паломничества в Китай. Там он познакомился с некоторыми разделами искусства циньна – «заломов и захватов», – которое базировалось в том числе и на использовании внутренней энергиики ( кит . «ци»). Монахи, следуя буддийской заповеди «непричинения вреда живому», не могли травмировать и ранить людей, хотя буддисты-странники не раз подвергались нападениям во время своих путешествий. А поэтому в искусстве «заломов и захватов», которое перенял от монаха принц Тэйдзюн, практически не было ударов – только броски, которые заканчивались болезненным, но в сущности безопасным удержанием или временным обездвиживанием соперника.
Принц обучил этому искусству своего сына Цунэтомо. Тот решил, не изменяя самого «гуманного» характера движений, несколько расширить арсенал стиля: например, привнес сюда работу с мечом и копьем, а также способы обезоруживания противника. Судя по некоторым описаниям той эпохи, новое искусство Цунэтомо не нашло серьезной поддержки при дворе, поскольку многим оно показалось бессмысленным при наличии в руках воинов такого грозного оружия, как меч или трезубец.
Если бы не кровавое противостояние кланов Тайра и Минамото, благодаря которому и поднялось самурайство, может быть, и не возникла бы школа Дайто-рю, а позднее мир так никогда и не узнал бы об айкидо. Во время конфликта между двумя могучими домами Цунэтомо становится на сторону Минамото и начинает обучать лучших воинов этого клана, называя свое искусство «айки-дзюцу».
Таким образом, понятие «соединение ки» (айки) появилось применительно к боевым искусствам еще в IХ в. Само же это выражение возникло еще раньше. В Китае, например, точно так же ( кит . хэци) называли некоторые даосские ритуалы, которые практиковались с III в.; позже это понятие перекочевало и в буддийскую практику, обозначая мистическое слияние энергии человека с энергией всей Вселенной, т. е. с «телом Будды». Кстати, именно таким образом и понимал выражение «айки» сам Уэсиба.
Итак, искусство айки-дзюцу, правда, давно утратившее свой «гуманный» характер, переходит в монопольное владение дома Минамото, а поскольку именно он выходит победителем в междоусобице, то к айки-дзюцу начинают благоволить многие самурайские кланы. В конце XI в. патриархом новой школы становится член клана Минамото, блестящий воин и лекарь Синра Сабуро Ёсимицу, которого чаще звали Минамото Ёсимицу (1056–1127 гг.). Он прославился тем, что приглашал к себе лучших инструкторов со всей Японии, создав одну из крупнейших «академий», где занимались боевыми искусствами. Именно он способствовал рождению таких знаменитых школ, как Такэда-рю дзю-дзюцу и школа боя с оружием и военной стратегии Косю-рю-гунпо. Все эти направления чуть позже вольются в школу Дайто-рю, а часть их арсенала можно встретить и в современном айкидо.
Главная усадьба, на территории которой располагался центральный храм рода Ёсимицу, называлась Дайто – «Великий Восток». Здесь и проходили занятия айки-дзюцу, а поскольку в Японии было принято называть школу по имени того места, храма или дома, где занимались боевым искусством, то быстро прижилось название Дайторю – «Школа Великого Востока».
Благодаря своему знанию анатомии Ёсимицу привнес в айки-дзюцу немало методов воздействия на болевые точки, усовершенствовал систему заломов суставов и болевых удержаний.
С тех пор искусство Дайто-рю айки-дзюцу никогда не выходило за пределы этого рода. После смерти Ёсимицу патриархом школы становится его сын Ёсикиё, который переезжает в центральную провинцию Каи (где он унаследовал большой надел земли) и принимает имя, положившее начало новому клану, – князь Такэда. С тех пор клан Такэда стал носителем зачатков айки-дзюцу, и вся дальнейшая история этого боевого искусства связана с последователями Такэда.
Пожалуй, Ёсикиё был первым и последним удачливым Такэда. Этот клан участвовал во многих междоусобицах и даже поднимал восстания. Кончилось все довольно плачевно: в третьей четверти ХVI в. князьям Такэда под ударами недоброжелателей пришлось покинуть родовое поместье в престижных центральных районах Японии. Теперь их удел был намного меньше и скромнее. Располагался он на северо-востоке, в области Айдзу. Туда и перемещается центр изучения айки-дзюцу, которое обрело новое название – айдзу-тодомэ («метод пресечения нападения из области Айдзу»).
Теперь самым большим знатоком айки-дзюцу стал Такэда Сингэн (Харунобу) (1520–1573 гг.), лидер всего клана Такэда. Бесстрашный воин, полный амбиций и жаждущий власти, он бросался из одной военной авантюры в другую. Всем своим воинам он предписал изучать айки-дзюцу, что в значительной степени обусловило его вначале многочисленные победы. В ту эпоху название «айки-дзюцу» объединяло весьма широкий спектр самурайских искусств: со-дзюцу (бой на копьях), тай-дзюцу (бой без оружия), нагината-дзюцу (использование алебарды), ябусамэ (стрельба из лука с коня), гунпо (тактика сражений), а также множество различных вспомогательных знаний и навыков, таких, как запруживание рек, рытье подкопов и многое другое.
Такэда Сингэн умел привлечь к себе на службу людей, которые в боевых искусствах были гораздо талантливее его. В частности, Ямамото Кансукэ, создателя дошедшего до наших дней замечательного труда «Хэйхо окуги се» («Внутренние секреты боевых искусств», 1580 г.), в котором изложены и даже проиллюстрированы некоторые тонкости древнего варианта айки-дзюцу. Самураи Такэда, вооруженные знанием айки-дзюцу, на первых порах были действительно непобедимы.
В 1572 г. клан Такэда под предводительством Такэды Сингэна выступает против будущего сёгуна Токугавы Иэясу и даже разбивает в первом столкновении его войска. Увы, это оказалась «пиррова победа» – клан Такэда потерял так много воинов, что не мог продолжать борьбу, а сам Сингэн по дороге в Киото был смертельно ранен поджидавшими его ниндзя, которых подослал обидчивый Токугава Иэясу. Лидерство в клане захватил Такэда Куницугу.
И хотя слава клана Такэда по-прежнему гремела по всей Японии, а слово «айки-дзюцу» еще вызывало мистический страх у многих его соперников, в действительности клан сильно ослабел. Богатый правитель области Айдзу Асина Мориудзи уговаривает Такэду Куницугу вместе с его отрядами остаться в Айдзу и не поступать на службу к другим даймё. Выделяет ему огромное поместье и даже предлагает место старшего инструктора фехтования на мечах в своей личной свите.
Правитель Айдзу фактически содержал клан Такэда за свой счет, поддерживая тем самым и развитие айки-дзюцу. Особенно высоко он ценил блестяще вооруженную и отлично подготовленную 15-тысячную конную армию Такэда, которая в мае 1575 г. смяла объединенные войска Токугавы и Оды Нобунаги. Но через несколько лет, в 1582 г., когда клан Такэда возглавлял Кацуери, по приказу Оды Нобунаги против знаменитой конницы были применены кремневые ружья.
Разгром клана Такэда был полным. От знаменитой конницы остались лишь разрозненные отряды, а сам лидер клана Кацуери бежал в свой замок, где совершил харакири. Его примеру последовали все его военачальники – носители высших секретов айки-дзюцу.
Когда клан Такэда жил в области Айдзу, немало местных жителей сумело приобщиться к айки-дзюцу, хотя это боевое искусство прежде считалось исключительно родовым. В 1664 г. была организована первая официальная школа боевых искусств кланов Айдзу, названная Ниссинкан, где и преподавалось искусство Дайто-рю, а в 1674 г. построен огромный тренировочный зал Ниссинкан, где круглосуточно велось преподавание бу-дзюцу.
Хроники донесли до нас сведения о том, что в зале Ниссинкан обучали пяти стилям боя с мечом и двум стилям дзю-дзюцу: Мидзу-но синто-рю и Синме-рю – в сущности в то время это и было айки-дзюцу. В Айдзу существовало свыше сотни частных залов, принадлежавших местным семе, которые предоставляли самураям возможность практиковаться во всех видах боевых искусств, в том числе 22 зала боя на тренировочных (деревянных и бамбуковых) мечах, 14 залов боя на настоящих мечах, 16 залов дзю-дзюцу, 7 залов, где изучали кюдо, 16 полигонов для огнестрельного оружия [159].
Когда в Японии развернулись сражения между сторонниками сёгуната и теми, кто ратовал за восстановление реальной власти императора, кланы Айдзу, прежде всего Такэда, выступили на стороне сёгуна. Решающее сражение произошло осенью 1868 г. при Фусими; войска Айдзу возглавлял знаменитый мастер Дайто-рю айки-дзюцу Таномо Сайго (1830–1905 гг.). Практически все воины Такэда полегли на поле сражения, и им не помогло даже знаменитое айки-дзюцу.
Итак, клан Такэда был окончательно разгромлен. Пошли слухи, что многие видели Таномо Сайго убитым на поле боя, а более двадцати его лучших воинов совершили харакири вместе с женами и детьми. Многим казалось, что вместе с Таномо Сайго ушла в прошлое и традиция Дайто-рю айки-дзюцу.

Но Таномо не погиб. Тяжелораненый, он долго скрывался от преследователей из клана Сацума, а затем объявился в родных местах в Айдзу, вновь став во главе клана. Преподавание искусства Дайто-рю айки-дзюцу возобновилось, но в условиях новой Японии это был уже способ зарабатывать на жизнь.
На этом злоключения клана Такэда не закончились. Число его членов быстро уменьшалось, остались лишь воспоминания о былой славе и мощи. Реформы Мэйдзи 1868 г. застали некогда великих Такэда в состоянии почти полного обнищания; многие земли были распроданы уже десятилетия назад. Один из последних носителей Дайто-рю айки-дзюцу Такэда Сокаку в поисках средств к существованию переехал на Хоккайдо и объявил об открытом преподавании искусства своей школы. Так начался совершенно новый этап в развитии древней системы.

Суровая школа Такэды Сокаку

Именно из области Айдзу, из ее знаменитых кланов мастеров дзю-дзюцу и кэндо вышел Такэда Сокаку (1860–1943 гг.) – будущий учитель основателя айкидо. Получив по наследству знание высших секретов боя, этот мастер одним из первых начал открывать платные группы айки-дзюцу. Дед Такэды, Соэмон, считался одним из величайших мастеров боя на мечах за всю историю самурайской Японии, а отец был блестящим борцом сумо и даже стал чемпионом среди кланов Айдзу. Сокаку быстро овладевает местными методами фехтования, и его клан решает послать юношу в Эдо, в знаменитую школу кэндо Итто-рю, которой руководил тогда Тома Сибуя.
Приехав в Эдо, Сокаку понимает, что попал к настоящим знатокам кэндо. Он тренируется каждый день, но и этого ему кажется недостаточно. Параллельно он начинает обучаться бою с мечом по школе Дзикисинкагэ-рю у Сакакибары Кэнкити. Мастерство самого Сакакибары Кэнкити было столь совершенным, что его называли «последним мастером истинного кэндо» эпохи Мэйдзи. Школа его была невелика – всего лишь несколько учеников, что объяснялось прежде всего чрезвычайно жесткими тренировками. Кэнкити, свято придерживаясь древней традиции, строго запрещал своим ученикам надевать какие-либо щитки, а поэтому ушибы да и более серьезные травмы здесь не были редкостью. Как ни странно, Такэду Сокаку привлекла именно эта безжалостность к себе во время тренировок: он считал, что только так должен воспитываться настоящий самурай. У Сакакибары Кэнкити он изучает знаменитый «тайный» удар мечом, которым славились воины Дзикисинкагэ-рю. Способ отработки этого удара, который наносился в голову противника по диагонали с небольшим проворотом меча, действительно хранился в секрете в течение 400 лет, и лишь ученики высшего посвящения могли узнать его.
Искусством такого «тайного» удара и овладевает в конце своего обучения Такэда Сокаку. А в 1886 г., когда ему едва исполнилось 26 лет, он получает официальное свидетельство об окончании школы Итто-рю. Теперь он становится носителем сразу двух школ кэндо и уже решает продолжать обучаться бою с различными видами оружия в Эдо, но семейные обстоятельства заставляют его вернуться на родину. В Айдзу умирает его старший брат, и теперь большинство забот по поддержанию благосостояния клана Такэда ложаться на Сокаку.
В Айдзу он встречает старого друга своей семьи Таномо Сайго – человека, который руководил последним восстанием в поддержку сёгуната в Айдзу, а ныне считался высшим носителем мастерства Дайто-рю айки-дзюцу и был главным настоятелем в синтоистском храме Никко Тосегу в префектуре Тотиги, откуда в его боевую систему и пришли чисто религиозные идеи. В 1880 г. Таномо Сайго берет к себе в ученики Такэду Сокаку, безошибочно увидев в нем того, кто продолжит традицию Дайто-рю.
Обратим внимание на важную деталь: никакой жесткой формы у Дайто-рю не было. Многие мастера привносили в Дайто-рю лучшие элементы из других школ: например, Таномо Сайго стал в рамках Дайто-рю преподавать кэндо школы Итто-рю; методы боя с копьем, алебардой, посохом, защиту голыми руками из школы дзю-дзюцу Косю-рю; защиту голыми руками против меча из школы Ягъю-рю и многое другое.
Такэда Сокаку слыл человёком весьма суровым, порой безжалостным и строго придерживающимся всех традиций и обычаев древних самурайских кланов. Он никогда в жизни не давал себе поблажек ни во время тренировок, ни в обыденной жизни. Того же он требовал и от учеников, изгоняя из своей школы любого, кто проявит недопустимую слабость.
Жесткость и неподкупность Сокаку стали легендой. Рассказывают, что мастер весьма редко улыбался и никогда не смеялся, как и подобает истинному самураю. Некоторые привычки Сокаку поражали даже его современников. Так, Сокаку никогда не пользовался чужой посудой; пищу он принимал только из рук своего ученика, который специально готовил для Сокаку. Такой обычай, безусловно, существовал и раньше в самурайской среде, когда отравление известных воинов не было редкостью и приходилось принимать особые меры безопасности. Вряд ли кто-либо стремился отравить Такэду Сокаку – не обладая реальной властью, он никому не мешал, но тем не менее мастер тщательно соблюдал дух и букву всех самурайских предписаний.
После революции Мэйдзи Сокаку яростно осуждал самураев, нарушивших старинные традиции. Кто-то из них занялся торговлей, кто-то начал преподавать в средних школах. Миссия воина – изучать боевые искусства и передавать их секреты дальше; ничего иного Сокаку для себя не видел. Закончив у Таномо Сайго шестимесячное обучение технике Дайто-рю айки-дзюцу, Сокаку решил поддержать еще одну самурайскую традицию и отправился с 1880 по 1898 гг. путешествовать по Японии. В древности считалось, что самурай, завершив обучение основам школы кэндо, должен совершить особое паломничество в ряд наиболее опасных мест и вернуться оттуда живым.
Сокаку никогда не отличался хорошими физическими данными: его рост составлял лишь 150 см, а вес не превышал 52 кг. Однако это никогда не смущало отчаянно дерзкого Сокаку, который принципиально выбирал себе противников значительно выше и тяжелее его самого и сурово расправлялся с ними.
Казалось, Сокаку сам стремился максимально усложнить себе задачу. Например, он сражался с мастерами меча только мечом, с мастерами копья – только копьем, использовал длинный шест против мастеров шеста. Многие из этих поединков заканчивались гибелью противника. Лучшим способом разрешения спора о том, кто из двух соперников сильнее, Сокаку считал смерть одного из них.
Он реагировал на малейшие проступки людей, которые, как ему казалось, могли задеть его самурайскую честь. В анналы Дайто-рю вошла знаменитая история о том, как в 1904 г. Такэда Сокаку расправился с безобидным в сущности американцем Чарлзом Перри, который преподавал английский язык в школе Дайни Коку престижного колледжа города Сэндай в префектуре Мияги, в северной части Хонсю. Однажды Перри, отправившись куда-то на поезде, обратил внимание на пассажира-японца странного вида, довольно плохо одетого, но при этом занимавшего место в вагоне первого класса и ведущего себя крайне вызывающе. Перри опасался такого соседства; к тому же американец решил, что вряд ли оборванный японец оплатил столь дорогой проезд. Ревнитель порядка обратился к контролеру, и тот проверил билет у маленького японца, которым был Такэда Сокаку. Сокаку же настолько оскорбился, что подскочил к Перри, сделал ему залом лучезапястного сустава так, что бедняге пришлось даже привстать на цыпочки (прием ёнкадзё), и препроводил его на заднюю, открытую площадку поезда. После этого он отправился обратно в вагон, заперев за собой дверь и оставив ошарашенного американца проводить время на свежем воздухе.
Достаточно было лишь намека на оскорбление (думается, Перри так и не понял, за что ему начали ломать руки), чтобы Сокаку в людном месте ринулся в бой! Нетрудно представить, чем заканчивались реальные попытки задеть честь потомка славного клана Такэда.
Кстати, эта история имела довольно интересное продолжение. Чарлз Перри оказался человеком не обидчивым и практичным, скорее всего предоставлявшим свои услуги не только языкознанию, но и разведке. Он тотчас сообщил в США, что обнаружил лучшую систему боевых искусств Японии – Дайто-рю. Из аппарата президента Рузвельта последовала просьба прислать в США инструкторов Дайто-рю для показательных выступлений с возможностью дальнейшего преподавания. Через некоторое время в США выехал один из лучших инструкторов Дайто-рю – Синдзо Нарада, служивший в отделе полиции города Сэндай.
Американцы были поражены эффективностью и жесткостью приемов Дайто-рю. Тотчас была сформирована специальная школа для агентов спецслужб и служащих государственного аппарата. По странной «случайности» в эту группу попал и скромный школьный учитель Чарлз Перри.
Однако через несколько лет преподавание искусства Дайто-рю в США было вытеснено могучим напором инструкторов дзюдо Кодокана во главе с умным тактиком Кано Дзигаро. И о технике айки-дзюцу забыли на десятилетия.
Но вернемся к необычной личности Такэды Сокаку. Его привлекли к работе в полиции в качестве старшего инструктора по боевым искусствам, и он с радостью согласился, поскольку считал, что именно там служил цвет самурайства. Официально преподавать в полиции Сокаку начал в 1898 г.; тогда же он открыл небольшую школу для «гражданских», принимая в нее только потомков самураев. Именно в то время к нему и попал Уэсиба Морихэи (но об этом чуть позже).
Жизнь Сокаку была окружена слухами и мифами, его считали виновником странной гибели многих мастеров дзю-дзюцу, а то и просто бандитом.
Следуя древним традициям самурайской тренировки клана Такэда, Сокаку стремился научиться в равной степени блестяще работать как всеми видами оружия, так и подручными средствами. Как-то раз в 1915 г., когда Сокаку возвращался домой, ему чем-то не понравились дорожные рабочие. В ту пору среди них было немало выходцев из самурайской среды. Сегодня трудно сказать, из-за чего начался спор, но Сокаку, как гласит предание, оказался один лицом к лицу с полусотней здоровенных мужчин. Сначала на него бросилось несколько человек, вооруженных баграми и железными ломами. Сокаку шагнул в самую гущу толпы и расшвырял нападающих. Тогда в руках нёкоторых рабочих появились мечи. Сокаку вырвал меч у одного из них и продемонстрировал древнюю технику кэндо клана Такэда. Девять человек упали замертво, остальные решили не рисковать и ретировались [159].

По пути айки-дзюцу

Что же представляло собой Дайто-рю айки-дзюцу? Прежде всего многими своими чертами, например бросками по круговой траектории, заломами лучезапястных суставов противника, оно напоминало современное айкидо, но было значительно жестче. «Ни один элемент не должен носить показной характер», – учили в школах Дайто-рю. Бой, ведущийся голыми руками, был всего лишь одной из составных частей техники школы; значительно больше внимания уделялось бою с мечом, боевым багром или клевцом, шестом и другими видами оружия. Из школы Ягью-рю дзю-дзюцу в Дайто-рю пришел раздел « муто-дори », который представлял собой способы защиты невооруженного бойца от нападающего с мечом.
К первой четверти XX в. о тайнах этой школы в Японии слышали уже многие, но мало кому воочию удавалось видеть ее и тем более изучать. К Такэде Сокаку начинают стекаться ученики из самых отдаленных районов Японии, а сам Сокаку благодаря неплохим доходам переезжает из скромного дома в роскошный особняк. И вот именно тогда к Такэде Сокаку приходит Уэсиба Морихэи.
За всю жизнь Уэсиба сменил добрый десяток школ дзю-дзюцу. Они превратились в профессиональные клубы, где переплетались древнейшее боевое мастерство и самый примитивный бизнес. Плату мастера дзю-дзюцу принимали не за весь курс обучения, а «по приемам», т. е. ученик платил отдельно за изучение каждого нового приема. В моду вошли дипломы, которые начали выдавать ученикам по окончании курса обучения, как символ уровня мастерства. Одной из таких древнейших школ дзю-дзюцу, быстро переросшей в доходный клуб, и стала Дайто-рю айки-дзюцу.
Школа айки-дзюцу была престижной, но полузакрытой, только для самураев. Уэсиба уже не застал чисто традиционного обучения, когда учитель передавал воспитаннику учение «от сердца к сердцу». Все теперь было по-другому. Уэсиба вынужден был платить за каждый прием, по 300–500 иен, выполняя еще и домашнюю работу в доме учителя. А обучался он около пяти лет. Правда, из этих пяти лет собственно занятиям айки-дзюцу было посвящено чуть более трех месяцев. Уэсиба неоднократно упоминал этот факт то ли как свидетельство собственных уникальных способностей (лишь за сто дней овладел всеми тайнами!), то ли как скрытый упрек своему учителю, далеко не лишенному корысти.
Обучение айки-дзюцу было строго кодифицировано и строилось по «кустовому методу». В основе такого «куста» лежал простейший прием – фактически базовый принцип, который все более усложнялся.
Ценилась не только прикладная значимость приема, но и его красота, изящество, даже замысловатость. «Кусты» приемов неимоверно разрастались, переходя в чисто показные элементы.
Уэсиба безропотно принял правила игры. В айки-дзюцу он нашел именно то, что его волновало: и красивую технику, и философские рассуждения о «гармонии в мире», и методы управления «ки». Чисто боевые аспекты дзю-дзюцу теперь его мало интересовали.
Какую же ступень занимал в иерархии Дайто-рю будущий создатель айкидо? В 1922 г. Уэсиба вместе с двадцатью тремя другими учениками проходит аттестацию у Такэды Сокаку. Он становится обладателем степени « кёдзю дайри » – третьей сверху, что означало получение всех базовых знаний школы Дайто-рю. Однако двое его сверстников, проходивших аттестацию вместе с ним, получили более высокую степень « кайдэн », а третий – Юкиеси Сагава, в будущем один из руководителей Дайто-рю, удостоился высшей степени « содэн », что означало полное знание техники. Разница между «кёдзю дайри», которую получил Уэсиба, и высшей степенью «содэн» была огромна: достаточно сказать, что Уэсибе полагалось знать лишь 118 базовых приемов, в то время как аттестация на высшую степень требовала знания уже 2884 приемов, что и составляло полный арсенал Дайто-рю айки-дзюцу! Помимо этого выпускник школы с высшей степенью должен был продемонстрировать владение длинным шестом, одним и двумя мечами, окованным посохом, копьем, металлическим веером, а также владеть некоторыми видами метательного оружия.
Таким образом, Уэсиба высших ступеней никогда не занимал и, как видно, исчерпывающих знаний традиции Дайто-рю айки-дзюцу не получил. Этот факт весьма важен для понимания логики его дальнейших действий.
В том классическом возрасте, когда святые и мудрецы входят в историю Уэсиба покидает остров Хоккайдо и школу айки-дзюцу. Шел 1916 год; 33-летний выпускник с дипломом от мастера Такэды Сокаку возвращался в родную Вакаяму, полный радужных надежд на продолжение обучения дзю-дзюцу…
Смерть отца вызвала настоящее потрясение у Морихэи. На какое-то время он впал в апатию и забросил все дела.
Но затем у Уэсибы появляется другой «отец» – его духовный учитель, синтоист Дэгути Онисабуро, лидер секты Омото-кё. Встреча с ним предрешила всю дальнейшую жизнь будущего создателя айкидо.

В поисках «Великой основы»

Уэсиба уже подходит к той грани, когда чисто боевые аспекты будо перестали удовлетворять его. Он ищет истину, стремится заглянуть в самую суть человека-воина. Уэсиба не раз слышал истории о великих самураях, которые, достигнув уникального мастерства, удалялись от людей в горы и там достигали просветления.
Кажется, что-то начало приоткрываться Уэсибе во время его обучения айки-дзюцу у Такэды Сокаку. Сам принцип достижения «гармонии ки» в процессе отработки приемов был ему близок и понятен – он сердцем чувствовал, что это его путь. Но школа айки-дзюцу была уже слишком коммерциализована.
Итак, Уэсибе нужен был Учитель – учитель настоящий, духовный, передающий Истину, а не приемы.
Однажды один из товарищей Уэсибы поведал ему, что в горном местечке Аябэ неподалеку от Киото начал преподавание синтоистский наставник Дэгути Онисабуро (в другом чтении – Ванисабуро) (1871–1948 гг.). Он проповедовал некое «Учение о Великой основе» – Омото-кё , которое немногим отличалось от классического синтоизма. К нему и отправляется Уэсиба.
Несколько последних лет Уэсиба метался между постелью больного отца и кумирней Дэгути, будучи не в силах сделать окончательный выбор. Но после смерти отца его уже ничто не удерживало. Вместе со своим учителем и еще несколькими последователями Онисабуро он направляется в скит в Аябэ, где проводит в медитациях и духовных беседах около четырех лет.
Согласно учению Дэгути, у которого к 1930 г. уже насчитывалось около 2 млн последователей, существует некое Единое, или Истинное, божество – «Великая основа» (омото) этого мира. Оно стоит над миром духов, которые замутняют разум человека, толкают его на неоправданную жестокость, торопливость в решениях, побуждают к желанию выйти победителем любой ценой. Единое божество обладает как бы тремя ипостасями – сущностью, энергией «ки» и душой.
Чтобы познать сущность Единого истинного божества, надо наблюдать за природными явлениями. Для постижения и овладения «ки» Истинного божества необходимо осознать суть вечных превращений и трансформаций в природе. И наконец, для постижения души, то есть высшего проявления Истинного божества, следует наблюдать за состоянием сознания и психики всех живых существ, животных и людей, так как в них и проявляется душа божества.
Дэгути, человек миролюбивый, не осуждал увлечение Уэсибы боевыми искусствами и, более того, считал, что через постижение внутренней сущности будо человек способен осознать высшую цель своего развития – достижение гармонии с Единым божеством.
Дэгути учил, что ответ воина должен быть всегда пропорционален нападению. В древности самурай мог убить такого же, как он, самурая за небрежный кивок, за неправильно вложенный в ножны меч, а простолюдин вообще мог лишиться головы без всякой причины – вспомним хотя бы правило «испытания меча». Дэгути же привил Уэсибе Морихэи другой подход: сопротивление злу должно быть адекватным нападению. Эта мысль и стала основной в идеологии айкидо.
Через несколько лет Уэсиба, пройдя путь от агрессивного воина до миролюбивого философа, решил принести миру новое учение, облеченное в одежды традиционного, а потому и всем привычного дзю-дзюцу.
Духовный наставник Дэгути, внимательно выслушав доводы и рассуждения своего ученика, дает ему благословение: пусть искусство боя служит созданию царства гармонии в этом мире. И вот в 1922 г. Уэсиба Морихэи объявляет об открытии собственной школы, которую он тогда еще традиционно именовал «айки-бу-дзюцу» – «боевое искусство гармонии (или «единения») ки». Но чтобы самому начать преподавание по традиционным правилам, Уэсибе необходимо было взять разрешение у своего наставника в боевых искусствах Такэды Сокаку. Сокаку не возражает и даже выдает Уэсибе официальный документ – «Представительство на преподавание», где поручает ему обучать искусству Дайто-рю айки-бу-дзюцу. Практичный Сокаку в этом документе, дошедшем до наших дней, особо оговаривает, что Уэсиба должен передавать своему учителю по три иены с каждого вступительного взноса ученика. Примечательно, что Сокаку потребовал «отбирать в ученики лишь тех, кто в своем поведении прям и праведен».
Но Уэсиба уже начинает постепенно трансформировать технический арсенал Дайто-рю, о чем, вероятно, Сокаку не знал. Именно тогда и формируется базовая техника айкидо, основанная на двенадцати важнейших способах воздействия на суставы и пяти методах работы корпусом. Ключевой техникой считались броски или заломы рук противника, в то время как удары рассматривались лишь в качестве вспомогательных элементов. Например, перед проведением броска можно было нанести удар по глазам нападающего, чтобы отвлечь его внимание. Так или иначе, весь арсенал айкидо был направлен именно на защиту, а не на нападение; практически все приемы можно применить лишь тогда, когда противник напал первым.
После броска обычно следовал залом руки в лучезапястном, локтевом или плечевом суставах, в результате чего противник не мог продолжать бой, но никакой травмы не получал.
Уэсиба, которому тогда едва исполнилось 40 лет, хотя и был известен в кругах мастеров дзю-дзюцу, отнюдь не находился в первых рядах, а поэтому на создание новой школы никто не обратил особого внимания.
Кано Дзигаро, находясь на посту председателя Комитета по развитию спорта, мог полностью контролировать ситуацию в дзю-дзюцу, особенно в тех школах, которые из небольших любительских клубов превращались в серьезные ассоциации, объединяющие организации в нескольких префектурах. Впрочем, Уэсиба в то время не задумывался над созданием подобной ассоциации и вряд ли полагал, что его стиль когда-либо приобретет всемирную известность. Он работал над структурой своей школы, обращая большое внимание именно на ее идеологию – именно этим его стиль и отличался от десятков подобных направлений дзю-дзюцу.
Уже начали проводиться первые турниры по каратэ, уже соревнования по дзюдо собирали десятки тысяч зрителей, уже пышным цветом расцвели выдача дипломов и присуждение поясов, а Уэсиба неспешно размышлял над сущностью своей школы. Соревнований и свободных поединков в айкидо нет и до сих пор – сказывается философия самого патриарха Уэсибы. В этом смысле айкидо – уникальный вид боевых искусств.
И все же не стоит думать, что Уэсиба вообще не ориентировался в политических тенденциях будо того времени. Заметив, что школы боевых искусств одна за другой отказываются от термина «дзюцу» (искусство) в своем названии и включают в него иероглиф «до» (путь), подчеркивая тем самым свою духовную сущность, Уэсиба в 1938 г. переименовывает свое детище из айки-бу-дзюцу в айки-будо. Школа Уэсибы, по-прежнему не очень известная, приобретает статус духовного Пути к «единству ки».
Долгое время сознание Уэсиба находится полностью под контролем его духовного отца. В преподобном Дэгути живет дух миссионерства, проповедничества. Создание на территории Маньчжурии марионеточного государства Маньчжоу-го под контролем японцев он воспринимает как большую удачу. Не найдет ли там Дэгути новых поклонников и последователей?
И вот в 1934 г. Дэгути отправляется в Маньчжурию, решив основать там отделение своей секты Омото-кё. Вместе с ним в Китай едет и Уэсиба Морихэи, а также еще несколько учеников.
По-видимому, планы у сектантов были вполне мирными – обучать жителей Маньчжурии японской грамоте, открывать им истину о Едином божестве. Миссионеры развернули весьма активную деятельность, и уже в первые месяцы китайской эпопеи в районе города Мукдена они создали несколько небольших кружков, где обучали Дэгути и Уэсиба.
Неизвестно, познакомился ли там будущий создатель айкидо с методами ушу. Скорее всего нет – ведь он из той плеяды мастеров будо, которая с известной долей высокомерия относилась как к ушу, так и ко всей китайской культуре. К тому же Уэсиба Морихэи приехал сюда не как ученик, а как учитель.
Много странного было в том пребывании Уэсибы в Маньчжурии. О китайском периоде жизни мастера айкидо почти ничего неизвестно.
Япония готовилась к крупномасштабной войне с Китаем, рассматривая Маньчжурию в качестве плацдарма для дальнейшего продвижения как в глубь Китая, так и на территорию СССР. Несложно понять, что все мероприятия в этом районе были тщательно продуманы и спланированы. Создавались многочисленные «ассоциации сотрудничества», «просветительские общества», «под крышей» которых работали японские разведка и контрразведка.
Окончание миссионерской деятельности в Китае также оказалось весьма загадочным. Хотя дела у секты Дэгути шли неплохо и к ним приходило все больше и больше китайцев – жителей Маньчжурии, внезапно император Пу И лично издал указ о немедленном прекращении их деятельности.
Сектанты вернулись в Японию, где у них начались неприятности. Власти, вероятно напуганные ростом влияния Омото-кё, даже арестовывают в 1935 г. Дэгути (это был уже второй арест, первый состоялся в 1921 г.) и разрушают несколько храмов секты. Дэгути был освобожден лишь в 1942 г., но его ученики, в том числе и Уэсиба, вели тайную проповедь Омото-кё.
Если встреча с Дэгути стала переломным моментом в духовном развитии Уэсибы, то китайские приключения открыли новый этап в его организационной деятельности. Он сумел войти в «официоз», повторив тем самым путь Кано Дзигаро. Уэсиба вращается в высших военных и правительственных кругах, куда не допустили бы случайного человека. Примечательно, что за несколько лет Уэсиба сумел приобрести почти такую же славу, как и Кано Дзигаро после многолетних усилий. Конечно, их нельзя сравнивать – Кано уже находился на вершине государственной спортивной иерархии, – но взлет Уэсибы был воистину поразителен. Примечательно и другое – он прославился сразу же после своей миссии в Китае, хотя, повторяем, многое в его деятельности того периода скрыто тайной.

Мистический поединок: Уэсиба против Такэда

Теперь ему открыт путь вверх по иерархической лестнице государственных структур. Уэсиба мог воспользоваться уникальной возможностью для пропаганды своих религиозных идей и собственной боевой системы.
В 1938–1939 гг. (?) Уэсиба открывает первую официальную школу айкидо, которую называет Кобукай. Располагалась она при небольшом синтоистском храме Ивами, который в наше время превратился в религиозный, духовный и боевой центр айкидо. Легенды, которыми окружена жизнь Уэсибы, утверждают, что мастер решительно отказывался преподавать в государственных организациях, так как айки-дзюцу можно передавать лишь ближайшим ученикам «от сердца к сердцу». В реальности же это было не совсем так; и когда в середине 1941 г. Уэсибе предлагают стать преподавателем боевых искусств в ряде полицейских школ и центров подготовки диверсантов, он не колеблясь соглашается. Во время войны он преподает сначала в академии для высшего командного состава Рикугун Нагано Гакко (там готовили и современных лазутчиков-ниндзя). Затем параллельно начинает давать уроки в военной школе Рикугун Тояма Гакко, где вводит систему боя с коротким мечом.
Странные отношения сложились у Уэсибы Морихэи с его наставником Такэдой Сокаку. Кажется, Уэсиба и любил его и соперничал одновременно.
Однажды наступил момент, когда Уэсиба уже почувствовал себя самостоятельным мастером. В 1941 г. Такэду тяжело заболел; заключения врачей не предвещали ничего хорошего. Школа Дайто-рю пребывала в глубоком унынии и даже растерянности.
На фоне этого всеобщего траура у предсмертного ложа Такэды весьма странным показалось поведение Уэсибы Морихэи, который был одним из старших учеников Дайто-рю. Воспользовавшись тем, что Такэда уже не мог контролировать ситуацию, Уэсиба резко расширяет самостоятельное преподавание боевых искусств и меняет традиционное название «айки-будо» на «айкидо».
Этот поступок можно было назвать по крайней мере невежливым. Многие нашли более жесткое определение – предательство. Мастер Такэда был еще жив, находился в полном сознании, хотя и не мог вести тренировок. И в этот момент один из его учеников вдруг дает его семейной школе новое название, фактически заявляя о себе как о создателе нового направления. Уэсиба грубейшим образом нарушал все правила традиционной морали.
Когда-то сам Такэда Сокаку выдал своему ученику «Представительство на преподавание», где дословно было сказано: «Предъявителю сего, члену школы дозволяется вести занятия по Дайто-рю айки дзю-дзюцу». Но ни словом не упоминалось о возможности открытия самостоятельного ответвления и тем более об изменении названия, которому к тому времени исполнилось почти 400 лет.
Обстановка стала весьма натянутой. К тому же дела Такэды пошли на поправку. Чтобы доказать, что он еще полон сил, Такэда даже сделал очередной выпад против дзюдоистского Кодокана, который сильно недолюбливал за то, что тот перетягивал у него учеников. В отделе полиции города Муроран Такэда провел схватку с дзюдоистом 6-го дана и победил его! Последователи Дайто-рю айки-дзюцу были воодушевлены: казалось, к их школе возвращалась былая слава.
А что же Уэсиба? Выздоровление Такэды заставило Морихэи умерить свой пыл; к тому же Уэсиба через посредников получил жесткое предупреждение от лидеров Дайто-рю с требованием соблюдать обычаи.
И все же дни Такэды были сочтены. Вероятно, он и сам предчувствовал близкую кончину и готовился к передаче школы, распределяя обязанности между своими последователями. Среди них были его сын Такэда Токимунэ, Сагава Юкиеси, Такума Хиса и другие. Уэсибы Морихэи среди первых персон по-прежнему не было. 25 апреля 1943 г. Такэда поехал на север острова Хонсю и там на небольшой станции Аомори вдруг почувствовал себя плохо. В гостиницу города Ито, где он тогда остановился, ученики принесли уже бездыханное тело своего учителя. Так ушел из жизни истинный патриарх айки-дзюцу, который ни разу не был побежден.
Теперь Уэсиба был окончательно освобождился от внутреннего комплекса, который явно испытывал по отношению к Такэде. Пока был жив великий Такэда, Уэсиба всегда чувствовал себя на вторых ролях. Но теперь он может – нет, он должен создать свою школу!
Примечательно, что Уэсиба даже умер в том же возрасте, что и Такэда Сокаку, за несколько дней до годовщины смерти патриарха. Мистический поединок учителя и ученика завершился.

Просветление и уход

Обретший полную самостоятельность Уэсиба пользовался огромной популярностью не только среди мастеров боевых искусств, но и в полиции, армии и даже в школах подготовки диверсантов. Но постепенно такие занятия пересталиего удовлетворять. Оставив преподавание в военных школах, Уэсиба занимался только своими учениками и посвящал все больше и больше времени религиозной практике.
Далеко не всегда озарение (сатори) бывает окончательным. Оно может оказаться и одномоментным, но опыт этого переживания сохраняется на всю жизнь. Свое первое сатори Уэсиба испытал в 1925 г., в период окончания аскезы в горной деревушке Аябэ у Дэгути. Это первое переживание было очень ярким и живым. Вот как сам Уэсиба вспоминал о нем: «Однажды, прогуливаясь во дворе, я внезапно испытал странное ощущение, будто подо мной начала дрожать земля. Какой-то золотистый туман стал подниматься от земли и обволакивать меня. В тот же момент я и разумом и телом ощутил яркий свет, и мне показалось, что я понимаю язык птиц, что щебетали вокруг. Внезапно я ощутил близ себя присутствие Истинного божества, духа-творца в его духовном обличии. Тут меня озарила мысль: «Основой всех боевых искусств должна быть любовь ко всему сущему на земле». С того мгновения и на всю жизнь я понял, что весь мир отныне – мой дом, что и Солнце, и звезды принадлежат мне. Высокое положение в обществе, слава, почет, богатство – все это навсегда утратило для меня значение» [200].
Просветление ушло, но воспоминание о мистическом опыте осталось, равно как осталась и мысль о суетности славы на земле. И он удаляется от мира именно тогда, когда все пути к славе для него открыты. Он действует как великий самурай, принцип которого гласит: «Добившись славы – отступай».
Новой обителью Уэсибы стала маленькая деревушка в префектуре Ибараки. Ему уже под шестьдесят, надо подводить итоги своих исканий. И здесь, удалившись от людей, он испытывает второе, более сильное озарение.
У Уэсибы была своя небольшая школа – Кобукай, которую он создал в 1938–1939 гг. Новых учеников он брал к себе крайне неохотно, утомленный бесконечной суетой своей прежней жизни. Школа Уэсибы была построена по принципу небольшой религиозной секты. Почти пять лет не выходит он на люди, упорно тренируется, поражая учеников фантастическим мастерством. Тренировки проходили на горных террасах, на узких лесных тропинках, и первые ученики великого мастера приобретали уникальный опыт реального боя. Помимо рукопашного боя Уэсиба делает элементом обязательного обучения владение коротким и длинным мечами, шестом, т. е. все те аспекты, которые изучались в Дайто-рю.
Первоначально тренировки в его школе были чудовищно тяжелы, а порой и жестоки; не случайно ее называли «дзигоку додзё» – «дьявольская школа». Дух гуманности, столь характерный для позднего айкидо, еще не воцарился в залах Уэсибы, а потому травмы и ушибы, переломы и кровавые ссадины не были редкостью – в этом ощущалось влияние могучего боевого духа Такэды Сокаку.
Теперь в его «дьявольской школе» тренируются люди, которым суждено будет в дальнейшем сформировать облик современного айкидо. Среди них, в частности, знаменитый Годзё Сиода (1905–1981 гг.), ставший лучшим учеником Уэсибы. Другой его ученик – Мотидзуки Минору позже стал пионером айкидо во Франции, где одновременно преподавал и «иай-дзюцу» – «искусство одного удара» мечом, причем заслуги Минору были отмечены особой наградой французского правительства.
Но он учит их не только сражаться. Его ученики долгими часами медитируют, постигают сложные ритуалы общения с духами, совершают в храме Ивами длительные церемониалы, не допуская к себе посторонних. Айкидо в ту пору существует в качестве закрытой мистической секты.
Из своего добровольного заточения в горах Уэсиба выходит лишь после окончания войны, переселяясь с ближайшими учениками в Токио. Он решает вернуться к людям и объяснить им духовную истину айкидо, причем не только японцам, но и всему миру. Уэсиба чувствует себя проповедником, духовным наставником, который посредством боевых искусств учит людей гармонии и разъясняет им суетность этого мира.
После войны, когда американские оккупационные власти сняли наконец запрет на занятия боевыми искусствами, школы будо начали бурно развиваться. Восстановило свою активность каратэ, проводились многочисленные турниры по дзюдо, готовились даже международные первенства под эгидой самого Кано Рисени. Американские «джи-ай» занялись дзюдо, узнали о каратэ; японское правительство стало считать боевые искусства неплохой «визитной карточкой» страны за рубежом, а также каналом притока финансовых средств. Уэсибу угнетала такая ситуация. «Будо – не для соревнований», – заявил он. Выход Уэсибы во внешний мир отчасти объяснялся и усилением профанации традиционных ценностей будо. Он считал, что в основе боевого искусства должна лежать «гармония ки», в то время как многие стремились лишь к противоборству. Уэсиба считал, что подлинное боевое искусство не должно иметь ничего общего ни с грубой физической силой, необходимой лишь для того, чтобы свалить противника, ни тем более с любым смертоносным оружием, которое приносит разрушение в этот мир. Подлинное боевое искусство призвано, избегая всякого противоборства, регулировать всеобщее ки, сохранять мир, позволяя всему в природе расти и развиваться.
В 30-е г. Уэсиба еще не мог определиться с названием школы. Сначала он придерживался традиционного названия «айки-бу-дзюцу», не добавляя при этом «Дайто-рю», что должно было одновременно продемонстрировать и преемственность, и отличие от старой школы. Затем он решает отметить собственные заслуги в создании системы – так рождается название Уэсиба-дзюку айки дзю-дзюцу. Интересно, что у Кано Дзигаро школа Кано-рю дзю-дзюцу стала называться просто «дзюдо». Далее школа Уэсибы меняет еще несколько названий: Кобукай айки-будо, Тэнсин айки-будо (Боевое искусство гармонии ки тела и духа), Такэмусу айки.
Последний раз Уэсиба переименовывает свою школу на рубеже 1941–1942 гг. На этот раз школа приобретает окончательное название – «айкидо» (Путь гармонии ки). Его ученик Минору Хираи регистрирует название «айкидо» в центре боевых искусств Бутокукай, являвшемся высшей организацией в Японии в этой области, и с тех пор оно становится официальным наименованием школы. Из айкидо не исчезли эффективные приемы, ловкие заломы руки, мощные броски, но теперь все было подчинено единственной мысли – достижению внутренней гармонии в человеке и его равновесия с миром.

«Забыть о боевой сути»

Своя школа ко многому обязывает. Продолжение ли это традиции или разрыв с нею? Словно оправдываясь, Уэсиба пишет: «Дело в том, что понятия гармония, единение могут выражаться иероглифом «ай», поэтому я и решился назвать свою школу боевых искусств «айкидо». Действительно, понятие айки уходит своими корнями в глубокое прошлое. Но тот термин, который употребляли воины в прошлом, коренным образом отличается от того смысла, который я вкладываю в это слово. Вот какое значение я вкладываю в айки: айки – это не прием, с помощью которого побеждают врага, айки – это путь примирения всего мира, путь, который должен объединить всех живущих в одну семью»[137].
Итак – «свое значение». Наконец-то Уэсиба решился на «свое», хотя десятилетиями воздерживался от чего-то личностного, свято следуя традиции и в душе осуждая Кано Дзигаро. Но теперь можно – он общепризнанный мастер, к тому же годы позволяют ему выступать в области боевых искусств в роли «старца».
Уэсиба уже преодолел боевое начало в боевых искусствах, того же он требует и от других. Для него понятие «ки» – не просто внутренняя энергия человека. Это некое единое начало, которое пронизывает весь мир. С одной стороны, это энергетическая основа мира, с другой – его мельчайшие «кирпичики». «Единение ки» – это единение всего со всем, обнаружение мельчайшего в великом, возведение многообразия до Единого вздоха. Следовательно, «Путь единения ки» (айкидо) и есть возвращение к тому первозданному состоянию, состоянию «семени», когда весь мир еще неделим и гармоничен настолько, насколько может быть непротиворечива абсолютная пустота.
Это состояние «единения ки» невозможно объяснить на уровне слов, его можно лишь пережить как откровение, сходное с переживанием религиозного опыта. Мир, в котором «все есть Одно», видится как золотое сияние, как сияющая дымка – именно таким он предстал перед Уэсибой в его просветления.
Удивительное дело – будучи величайшим мастером управления «ки», Уэсиба не пытался никому объяснить, что это такое. Один из его ближайших учеников, Коити Тохэи, позднее основавший собственное направление, вспоминал: «Мастер Уэсиба часто использовал фразы типа «ки-но нагарэ» («ток ки») и «ки музуби» («гармония ки»), но он читал лекции только по текстам секты Омото-кё или использовал имена богов. Он никогда не объяснял, что такое «ки» или как его следует понимать. Он лишь выражал работу «ки» через свои прекрасные и мощные движения» [137].
Айкидо в сознании Уэсибы приобрело вид именно философского учения, и, пожалуй, ни в одном из видов японских боевых искусств духовный аспект не развит столь явно и сильно.
Тот настрой ума, который Уэсиба приобрел, обучаясь у синтоистского наставника Дэгути, он передавал и своим ученикам. Два базовых постулата – достижение единства с Великим Единым через «гармонию ки» и сопротивление без применения грубой силы – стали основой идеологии айкидо.
В идеале, учил Уэсиба, мастер айкидо вообще не должен использовать свою силу – он лишь «заимствует силу» у противника. В этом случае защита будет всегда адекватна нападению, а человек становится, как отмечал Уэсиба, «единым с волей Высшего божества». «Истинное боевое искусство заключается в том, чтобы быть единым со Вселенной. А это значит – объединиться с центром Вселенной», – писал он [137].
Для объяснения своей концепции «пассивного нападения» Уэсиба привлекает древнейшее понятие «мусин» («не-я»), которое пришло в Японию из китайского буддизма и даосизма. Речь идет о полном растворении человека во Вселенной. В состоянии «мусин» человек избавлен от страстей и от чувств. Он не беспокоится за свою жизнь, не страшится смерти, не радуется победам. Человек лишь следует естественному потоку событий. Он следует за движениями противника – и побеждает его, следует за током самой жизни – и не совершает ни одной ошибки. Сам Уэсиба так описывал это «предельное состояние»: «Когда на меня нападают, я остаюсь абсолютно спокойным, и ничто не связывает меня ни с жизнью, ни со смертью. Я все передаю в руки Единого божества Вселенной» [179]. Противника следует рассматривать не как врага, а как партнера, которого надо поставить в такое положение, чтобы он сам помог победить себя.
«Забыть о боевой сути боя» – именно так в конце концов сформулировал внутреннюю сущность своей системы Уэсиба Морихэи. «Я должен любить своего противника и испытывать к нему чувство величайшего уважения, как бы он ко мне ни относился» [179].

Споры вокруг истинной сути айкидо

В том айкидо, которое создавал Уэсиба, существовало немало ритуалов поклонения духам, сложных синтоистских церемониалов и мистерий. Но о-сэнсэй, «Великий учитель», – так называли самого Уэсибу – прекрасно понимал, что чисто духовная, полузакрытая сектантская проповедь уже не устроит современных японцев, все больше контактирующих с западной цивилизацией. Нужна иная форма организации, и Уэсиба создает первый массовый клуб айкидо – Айкидо хонбу, который открывает свои двери для всех желающих. А вскоре, в 1948 г., возникает и Ассоциация айкидо – Айкикай. Естественно, ее первым президентом стал сам Уэсиба Морихэи. Уже в это время рядом с ним встал его сын Уэсиба Кисэмару, который сначала был «теневым» президентом Айкикая, а после смерти патриарха уже официально занял высший пост.
В деятельности Айкикая стали принимать участие крупные бизнесмены, которых весьма привлекала внешняя сторона айкидо. Здесь нет соревнований, и многим казалось, что нет и необходимости в утомительных, иногда весьма болезненных тренировках. Здесь практически исключены травмы, а занятия порой напоминают интеллигентную беседу. Уэсиба, запретив соревнования, стремился сохранить духовный облик своей системы, но эпоха сыграла с ним злую шутку: в айкидо приходит все больше случайных людей; к тому же этот вид боевых искусств стал одним из предметов активной профанации за рубежом – во Франции, США, Великобритании.
Правда, такое положение дел приносит неплохие доходы. Группа крупных бизнесменов вкладывает немалые деньги в строительство громадного центра айкидо – Ёсинкая, который возглавил один из первых учеников Уэсибы мастер Годзё Сиода. С момента своего открытия в 1955 г. Ёсинкай становится хранителем традиций айкидо и крупнейшей теоретической школой, где иногда читал лекции сам Уэсиба, а затем и его ближайшие ученики.
Сиода, один из самых преданных последователей Уэсибы, все же считал, что старая техника Дайто-рю айки-дзюцу значительно эффективнее новых «изобретений» учителя. И Сиода открыл собственную школу айки-дзюцу. С тех пор он считался основным носителем древней традиции Дайто-рю, причем его фантастическая техника поражала не только японцев, но и многих иностранцев.
В анналах айки-дзюцу осталась забавная история встречи Годзё Сиоды с сенатором Робертом Кеннеди – братом президента США. Когда Кеннеди посещал Ёсинкай, Сиода был представлен ему будущим премьер-министром Японии Ясухиро Накасонэ. Кеннеди сомневался в боевой эффективности айки-дзюцу, и тогда маленький Сиода без труда в одно мгновение уложил на землю огромного телохранителя Кеннеди, который попытался толкнуть его. Кеннеди, рассмеявшись, в шутку предложил разогнать всех своих телохранителей и набрать новых из школы Ёсинкая.
Рост популярности айкидо в 50—60-е гг. был поистине фантастичен. В июле 1954 г. многие высшие награды Всеяпонского фестиваля боевых искусств завоевывают представители не каратэ, как ожидали многие, а айкидо, в частности Годзё Сиода. Примечательно, что он выступил на фестивале как носитель собственной школы Ёсинкай айки-дзюцу, явным образом дистанцировавшись от айкидо; направление же Уэсибы было представлено талантливым мастером Коити Тохэи, который позднее стал шеф-инструктором Центра айкидо в Токио, а затем также создал свою школу.
Открываются университетские клубы айкидо. Первым принимает эту систему Университет Васэда, который ранее одним из первых принял у себя сначала дзюдо, а потом несколько стилей каратэ. И здесь уже обучение становится поистине массовым: сотни студентов Университета, тысячи простых слушателей приходят на эти занятия. Детище Уэсибы стало уже неподконтрольным его создателю.
Уэсиба же в этом причудливом мире будо держался особняком. В айкидо уже правили бал другие; сам же Уэсиба Морихэи был живым воплощением духовного начала «гармонии ки». Единственное, чего требовал Уэсиба, – сохранения строгой иерархии и соподчинения. До сих пор во всем мире официальные национальные организации айкидо существуют исключительно как филиалы Айкикая и создаются лишь с его согласия. Остальные считаются «неофициальными» и стоящими вне истинной традиции айкидо. Все это – отголосок ранних исканий Уэсибы Морихэи, следствие религиозно-сектантского типа его организации.
В конце жизни Уэсиба активно общался с духами, считая, что они принимают участие в создании айкидо; а в префектуре Ибараки, в Ивами, где патриарх провел последний период своей жизни, был построен синтоистский храм Айки. Сюда каждый год 29 апреля приезжают поклонники айкидо со всего мира. В храме располагаются священные статуи сорока трех духов-хранителей, которые оберегают мистическую сущность айкидо и дают последователям этой системы силу Вселенной.
Уэсиба провозглашает учение об «Истинном будо», основанное на проповеди «вселенской Любви, которая в равной степени распространяется по всей Поднебесной и была там во все времена». Исток этой любви – Высшее Божество, Верховный Дух. «Те, кто не согласен с этим (с принципом Любви. – А. М. ), не могут пребывать в гармонии с Вселенной. Их боевое искусство представляет собой нечто разрушительное. Следовательно, совершенствоваться лишь в технике, побеждать и проигрывать – это не есть Истинное будо. Истинное будо не знает поражения». «Никогда не проигрывать» – означает «ни с кем не бороться».
Образ самого Уэсибы как носителя «Истинного будо» канонизируется еще при жизни. Он превращается в живое воплощение айкидо, точнее – его мистического аспекта. Сохранились кадры: Уэсибу, убеленного сединами старца, выводят на помост под руки два ученика. И вдруг этот на вид немощный и бессильный старик в мгновение ока преображается. На него нападают несколько противников сразу, некоторые вооружены мечами и короткими ножами, и Уэсиба без видимых усилий разбрасывает их в стороны, сталкивает одного с другим, обезоруживает, а они оказываются совершенно беспомощными! Не случайно последователи основателя айкидо утверждали, что мастерство Уэсибы «не от мира сего» и его нельзя объяснить ни блестящим знанием техники, ни удивительным хладнокровием, ни боевым опытом. Коронным номером в показательных выступлениях 85-летнего Уэсибы была защита одновременно против трех огромных нападающих, вес каждого из которых был свыше 100 кг. В старости вес самого о-сэнсэя Уэсибы не достигал и 50 кг, и тем не менее нападающие непостижимым образом валились на татами или наталкивались один на другого. Перемещений самого Уэсибы никто заметить не мог; рассказывали, что порой он просто на мгновение исчезал из виду и появлялся в метре от того места, где только что находился.

Годзё Сиода, один из лучших учеников Уэсибы, который, однако, так и не принял душой айкидо, придерживаясь старой эффективной техники Дайто-рю айки-дзюцу, тем не менее отдавал дань удивительной жизненной энергии своего учителя. Годзё рассказывал такую историю. Однажды к уже пожилому Уэсибе обратился адмирал Исаму Такэсита с просьбой провести показательные выступления по айкидо перед императорской семьей. Срок выступлений был уже назначен, но за несколько дней до этого Уэсиба заболел желтухой. Болезнь протекала очень тяжело. Передвигался он только при помощи своих учеников, которые уговаривали его отложить выступления. Но Уэсиба решил несмотря ни на что выйти на татами.
Как только нога старого учителя коснулась татами, он преобразился: его глаза заблестели, изменилась осанка, движения стали точными и уверенными. Он почти 40 минут в быстром темпе, ни разу не остановившись, показывал приемы. Его ассистент Юкава пытался сначала двигаться медленно, чтобы не утомлять учителя, но такая «помощь» закончилась для Юкавы весьма плачевно – Уэсиба не собирался играть в «поддавки», и в результате применения одного из приемов у ученика оказалась сломана рука.
Показательные выступления не прошли для Уэсибы даром – больше недели он лежал с высокой температурой. Но эффект был достигнут – самые высшие круги Японии были очарованы как самим Уэсибой, так и его системой.
Мистическая слава Уэсибы сопровождалась постоянной критикой в адрес его личности, которая не утихает до сих пор. Одни оказались недовольны тем, что Уэсиба приписал себе заслугу основания системы айкидо, патриархом которой следует считать все же Такэду Сокаку. Другие не одобряли поведение Уэсибы по отношению к учителю Такэде в последние годы жизни.
К тому же вызывала весьма серьезные сомнения и «боевая суть» системы, которую проповедовал Уэсиба. Многих мастеров дзю-дзюцу и дзюдо в немалой степени смущали многочисленные чисто ритуальные движения айкидо.
Уэсиба умел убеждать – под его магическое обаяние попадали сотни людей, как юных учеников, так и вполне зрелых последователей боевых искусств с многолетним опытом. И первоначально они не замечали, что подавляющее большинство приемов, изучаемых в залах Уэсибы, в боевой ситуации применить абсолютно невозможно. «Подобно тому, как ночь сменяет день, любое положительное явление может иметь и отрицательные стороны. Подобное произошло и с айкидо. При том, что система Уэсибы, возможно, и формировала лучшую „личность» за счет того, что делала упор на укрепление характера и духовные аспекты, многие приемы школы выродились до такой степени, что стали неприменимы на практике. Теперь выполнение многих из них стало возможным только в том случае, если противник «помогал» сам себя бросить» [159]. Если читатель подумает, что перед ним мнение какого-то ярого противника айкидо, то он ошибется. Это слова одного из самых известных современных мастеров айкидо Обаты Тосиро.
Отсюда становится ясен и запрет на проведение соревнований и вообще свободных поединков в айкидо – на основе той техники, которую преподавал Уэсиба, любой поединок был невозможен. Не существовало ни тактики построения поединка, ни реальной защиты от тяжелых ударов. Стоя на перепутье между боевым искусством и его ритуально-танцевальным переосмыслением, Уэсиба все больше склонялся к последнему.
Патриарх ушел из жизни 26 апреля 1969 г. Но его последователи считают, что он превратился в одного из духов-хранителей, и теперь в храме Айки в Ибараки регулярно устраиваются молитвенные церемонии в его честь.
Итак, несложно сделать вывод: Уэсиба основал не столько школу боевых искусств, сколько религиозную секту, а точнее – продолжил традицию Омото-кё. Не случайно его ученики вспоминают, что все лекции Уэсибы базировались на классических текстах Омото-кё.
Айкидо времен Уэсибы держалось прежде всего на религиозном опыте одного человека. Он именно переживал айкидо, он смотрел на его приемы как на религиозное священнодействие; при этом истинный смысл движений был как бы скрытым, потаенным и открывался лишь во внутренней мистической реальности.
Но многие ученики искали в айкидо именно боевое искусство, пускай с существенным оттенком философии и духовной практики. Отчасти и сам Уэсиба был виноват в создавшейся ситуации. Пытаясь объяснить духовные истины, он использовал для этого лишь методы боевых искусств, в то время как сам прошел полный курс обучения в классической синтоистской секте.
Несмотря на железное организационное единство Айкикая, многие прямые и непрямые ученики Уэсибы сразу после смерти мастера стали быстро открывать свои собственные школы. Некоторые даже устремились за рубеж, в основном в США и Францию, где с удовольствием рассказывали о «магическом мастерстве управления энергией ки».

Бой как космический символ

Учеников у Уэсибы оказалось немало – это в основном обнаружилось после его смерти. Далеко не всем из них нужна была религиозная традиция: ведь для ее постижения требовались немалое подвижничество, многие годы упорной внутренней работы. Человек вступал в сложный и весьма опасный мир духов (вспомним, что Уэсиба специально читал лекции об умении общаться с духами); он мог быть захвачен ими, испытывать сильнейшие галлюцинации, в том числе и иллюзии собственной силы и могущества. Не каждому это было по силам; к тому же в современном мире (особенно когда айкидо перешагнуло границы Японии) идеи синто и общения с духами многим казались просто курьезом.
Целые пласты классического айкидо начали утрачиваться, хотя практически все школы до сих пор строго придерживаются единого технического канона. Эта техническая сторона стала заслонять внутреннюю сущность айкидо. Многие предпочли айкидо каратэ или другим видам восточных боевых искусств лишь потому, что считали его более легким для освоения, так как в айкидо нет ударов, изнуряющих тренировок, опасных поединков – все изящно и эстетично.
Школа Айкикай, созданная Уэсибой Морихэи и возглавляемая затем его сыном, испытывала удары с разных сторон.
Прежде всего это традиционная школа Дайто-рю айки-дзюцу, которую до сих пор возглавляет Такэда Токимунэ – сын великого Такэды Сокаку, учителя Уэсибы. Активно действует школа другого лучшего ученика Такэды Сокаку – Хисы Такумы. Близок к ней как по духу, так и по технике ряд других школ айки-дзюцу. Годзё Сиода, руководитель школы Ёсинкай, тоже не принял новшества под названием «айкидо» и обучал исключительно старой боевой технике Дайто-рю айки-дзюцу. С другой стороны, стало популярным направление личного ученика Уэсибы Томики Кэндзи, который активно выступал за введение в айкидо показательных выступлений и постепенное превращение его в зрелищный вид спорта.
Безусловно, айкидо значительно изменилось за несколько десятилетий. Обладая огромным арсеналом приемов (лишь основных технических действий насчитывается около 3 тыс., а вместе с вариантами их существует более 10 тыс.), эта система в силу личных пристрастий разных мастеров, их физиологии и менталитета не могла оставаться неизменной. К тому же активно развивались зарубежные школы айкидо, чьи руководители когда-то обучались у самого Уэсибы Морихэи, а затем оказались в отрыве от него. Именно таким образом развивались школы на Гавайях (там Уэсиба преподавал в 1961 г.), в Бирме, Австралии. При формальном единстве Айкикая существуют значительные различия и в технике приемов, и в трактовке ряда принципов. Коити Тохэи (род. 1920 г.) с болью писал об этом: «Когда он (Уэсиба Морихэи) ушел от нас в 1969 году, его последователи стали заниматься лишь техникой айкидо, забывая о принципах ки или работе ки, которая не может быть видна. Я же всегда говорил о тренировке ки, подразумевая под этим особый путь единения разума и тела для того, чтобы стать единым с ки Вселенной, и именно на этой основе обучал технике. Однако многие другие инструкторы не могли уяснить смысл ки. Поэтому я основал в 1975 году школу Синсин тойцу айкидо (айкидо единства души и тела)» [137].
Как видим, бывший шеф-инструктор Центра айкидо и личный ученик Уэсибы (с 18 лет) Коити Тохэи также решил создать свою собственную школу, объяснив этот факт все тем же «возвращением к истинному смыслу слов учителя». В основу школы Синсин тойцу айкидо легли четыре базовых принципа, которые так или иначе затрагивали работу «ки»: «вытягивание ки», «сохранение единой точки», «полное расслабление», «сохранение веса тела внизу».
«Продлению тока ки», или «вытягиванию ки», учил еще сам Уэсиба. Именно в этом и заключался секрет сверхмощи мастера айкидо. Например, если обычный человек вытянет вперед руку, то любой другой мало-мальски сильный человек без труда сумеет пригнуть ее к земле, хотя бы за счет веса своего тела. Мастера айкидо идут как бы от обратного: вместо того чтобы напрячь руку, они предельно расслабляют ее и представляют, как она наполняется могучим током «ки», доходящим до кончиков пальцев, словно шланг наполняется водой. Причем мало просто сознательно представить, как «ки» направляется в руку; необходимо еще и спокойное состояние сознания, или, как говорят мастера айкидо, «позитивное сознание».
Благодаря «продлению тока ки» боец не становится физически сильнее – он просто обретает иное качество силы, несопоставимое с силой мускулов. Здесь важен принцип «сохранения единой точки», который заключается в том, чтобы сохранять недвижимым центр равновесия, находящийся на несколько сантиметров ниже живота, – тандэн . Это скорее психологическое состояние, нежели физическое; не случайно говорят: «Недвижимое сознание и есть недвижимое тело». Боец представляет, что его центр равновесия – это и есть центр всей Вселенной. Если противник толкает мастера айкидо, то вместо того чтобы сопротивляться силе, мастер айкидо просто немного повернется, как колесо, и «снимет» усилие противника со своего тела, сохранив собственный центр равновесия («ось колеса») недвижимым.
Этому учил еще Уэсиба. Он говорил: «Тот, кто овладеет тайной айкидо во Вселенной и в самом себе, тот может сказать: «Вселенная – это я». Вот почему, когда противник пытается меня атаковать, он сталкивается с самой Вселенной, гармонию которой он желает разрушить. И в тот миг, когда он только решится померяться со мной силами, он уже побежден» [179].

При этом «вес надо сохранять внизу», т. е. представлять, как вес всего тела перемещается вниз, и тогда боец становится похож на куклу-неваляшку, которую можно наклонить, но она все равно обретет первоначальное положение.
В айкидо всякое действие и даже различные части туалета айкидоиста носят символический характер. Например, бойцов айкидо узнают по широким штанам черного цвета – хакама , которые надеваются поверх обычных белых штанов кимоно. Верхняя часть одежды – доги заправляется в хакама. Традиционно эти широкие штаны являлись обязательной частью самурайской одежды; они могли быть церемониальными, из дорогого материала, и повседневными. Хакама, заимствованные Уэсибой из самурайского туалета, обрели в айкидо двойное назначение.
Прежде всего противник не может четко различить передвижения айкидоиста, одетого в такие широкие штаны, и разгадать его боевой план. Кроме того, не видны и небольшие ошибки в постановке ног бойца, что невыгодно сопернику. Сегодня хакама носят лишь обладатели высших ступеней в айкидо, а иногда еще и женщины. Практическая ценность хакама заключается и в том, что верхняя куртка доги не выбивается из-под пояса, как это часто бывает во время поединков у дзюдоистов.
Расширяющиеся книзу треугольные хакама вызывают ощущение устойчивости и, как считают сами мастера айкидо, чувство уверенности в собственных силах и спокойствие. Практическая и эстетическая функции хакама дополняются символической. Черный цвет хакама резко контрастирует с белым доги, а следовательно, пояс хакама является границей между двумя началами, которые в синтоизме могли пониматься как добро и зло, жестокость и гуманность.
Существует даже особый символический способ складывания хакама, причем каждое движение соотносится с магическим действием, характерным для самурайского ритуала. Например, когда хакама уже сложены в виде четырехугольника, остается еще и особая хитрость – складывание длинного пояса, продетого в штаны. Сначала оба конца пояса скрещиваются по центру – это называется «проходить через центр Вселенной». Затем один конец поддевается под другой – «управлять самим собой» – и завязывается сложным узлом – «идти по правильному пути». Таким образом, даже выполняя столь рутинную операцию, айкидоист переживает мистический процесс соприкосновения с Вселенной и овладения собственным сознанием.
Все, о чем писал в последний период своей жизни Уэсиба, представляло собой несколько упрощенное изложение учения Омото-кё. Правда, люди, незнакомые с синтоизмом, рассуждения о любви к Высшему божеству и «любящей защите», «высшем разуме, что служит миру между всеми человеческими существами», об айкидо как о «несопротивлении», о единстве с Вселенной воспринимали словно новые откровения. К тому же сам Уэсиба по практическим соображениям старался не подчеркивать религиозно-сектантскую суть учения айкидо («Истинного будо») и, более того, дерзко ставил айкидо выше всякой религии. Он специально отмечал: «Когда меня спрашивают, взяты ли мои принципы айки-будо из религии, я отвечаю – «нет». Мои принципы Истинного будо дополняют все религии и ведут к их совершенству».
Если для Уэсибы многое в теории айкидо имело чисто религиозный смысл, то для множества его последователей некоторые понятия утрачивают свою мистическую и духовную подоплеку. Для них существует просто особая этика айкидо. Например, принцип «непричинения вреда живому» обращается в особую концепцию ненанесения вреда другому человеку.
В конце жизни Уэсиба провозглашает, что в основе айкидо лежит даже не использование «ки», а вселенская любовь (аи) . Правда, речь идет о любви не к людям (в японской традиции это не провозглашалось), а к Высшему божеству. Он пишет: «Истинное будо – это работа любви. Это особый труд давать жизнь всем существам и не убивать их, не бороться ни с кем. Любовь позволяет обнаруживать божественное во всем окружающем, и поэтому ничего не может существовать без этого. Айкидо – это реализация такой любви… Именно любовью мы способны очистить других» [137].
Сегодня в мире существует десяток систем, более приспособленных для самозащиты, для нужд реального боя, и схватка айкидоиста, например, с боксером будет весьма проблематична для первого. Но вряд ли такое сравнение можно считать корректным. Айкидо – это, несомненно, боевое искусство; просто по западным стандартам мы привыкли называть «боевым» лишь то, что можно реально применить в бою. Естественно, этот стереотип был перенесен и на айкидо. Но дальневосточная культура вообще и японская культура в частности знали немало видов боевых искусств «не для боя». Нелепо оценивать расписную вазу тончайшего фарфора по тому, сколько воды она может в себя вместить, или резной столик, инкрустированный перламутром, – по числу тарелок, которые на него можно поставить. Существует ценность красоты вообще, и она стоит вне прагматики. Это подведение вещей к пределу красоты и изящества, за которым скрываются даже сами функции вещи, прекрасно освоили мастера восточной традиции.
Айкидо оказалось явлением того же порядка. Прикладная сущность приемов отошла на задний план, их эффективность стала неважна для ментальной и духовной практики (хотя публике айкидо нередко преподносится именно как эффективная система боя).