Библиотека портала. Питер Левин. Пробуждение тигра — исцеление травмы. Часть 1

Категория: Общее в подготовке Опубликовано 11 Сентябрь 2016
Просмотров: 3665



4. Этот странный новый мир


Травма — это не пожизненный приговор


Травмированные люди страдают от пугающих и зачастую странных симптомов, таких, как возвраты в прошлое, тревога, панические атаки, бессонница, депрессия, психосоматические жалобы, недостаток открытости, беспричинные вспышки гнева и жестокости, повторяющееся деструктивное поведение. Люди, которые однажды были здоровыми, могут в сравнительно короткие сроки оказаться доведенными «до грани безумия» в результате какого-либо события. Стоит только заговорить на тему травмы, и большинство людей вспоминает ветеранов войн или тех, кто испытал насилие в детском возрасте.
Травма стала уже настолько обыденным явлением, что большая часть людей даже не замечает ее присутствия. Она затрагивает каждого из нас. Все мы, так или иначе, испытывали травматическое переживание в определенные периоды своей жизни, независимо от того, остался ли у нас впоследствии явно выраженный посттравматический стресс. Из-за того, что симптомы травмы могут существовать в скрытой форме в течение долгих лет после породившего их события, у некоторых из нас, которые уже были травмированы, травматические симптомы могут еще не проявиться.
Причины травмы и ее симптомы многочисленны и весьма разнообразны. На сегодняшний день ясно, что травма — это довольно распространенное явление, и она может быть вызвана даже на первый взгляд вполне благоприятными событиями. Однако нам не обязательно всю жизнь проводить в травматическом состоянии, и это — хорошая новость. Травму можно исцелить, а еще легче — предотвратить. Даже от самых неординарных ее симптомов можно избавиться, если мы позволим своим естественным биологическим инстинктам вести и направлять нас. Для того, чтобы сделать это, мы должны научиться совсем по-новому себя понимать и чувствовать. Для большинства из нас это будет похоже на вхождение в странный и новый мир.

Этот странный новый мир
Я поведу вас в темные и первобытные уголки мира, которые были в свое время населены исключительно рептилиями. Этот примитивный мир живет в нас до сих пор. Он все еще остается домом для некоторых из наиболее ценных наших личных ресурсов. Большинство из нас учили игнорировать эти врожденные ресурсы и зависеть только от «преимуществ», которые дает нам технический прогресс. И мы выбрали этот путь, даже не понимая, что тем самым мы отказались от важной части самих себя. Возможно, мы даже и не осознаем, что мы вообще сделали этот выбор.

Когда люди бродили по холмам и долинам, собирая ягоды и коренья, охотились на диких животных и жили в пещерах, их существование было тесно связано с миром дикой природы. Каждый день, каждый час и каждый миг мы были настороже, готовые защитить себя, свои семьи и своих друзей от хищников и других опасностей — часто рискуя собственной жизнью. Весь парадокс состоит в том, что, по иронии судьбы, те опасные угрожающие жизни ситуации, которые доисторические люди встречали на каждом шагу, сформировали нашу современную нервную систему таким образом, что она готова всякий раз сильно и мощно реагировать на любое событие, ставящее под угрозу наше выживание. И даже по сей день, если мы используем эту свою природную способность, то мы чувствуем подъем и радостное возбуждение, мы полны жизни и сил, и готовы принять любой вызов. Угроза пробуждает в нас самые глубинные ресурсы и позволяет нам в полной мере использовать свой человеческий потенциал. Вместе с этим растет и наше эмоциональное и физическое благополучие.
Современная жизнь предлагает нам сравнительно мало явных возможностей для использования этих высокоразвитых способностей. На сегодняшний день наше выживание все больше и больше зависит от нашей способности думать, а не от умения реагировать физическим образом. И, вследствие этого, большинство из нас как бы отделилось от своей природной, инстинктивной сущности — в частности, от той своей части, которую можно с гордостью и безо всякого пренебрежения назвать животной. Независимо от того, кем мы сами себя считаем, каждый из нас по существу — человек-животное. Фундаментальные проблемы, с которыми мы встречаемся сегодня, возникли в сравнительно короткие сроки, но нервная система человека изменяется гораздо медленнее. И не удивительно, что люди, которые находятся в более близкой связи со своим естественным «я», преуспевают гораздо больше, когда дело доходит до травмы. Без легкого доступа к тем ресурсам, которым и обладает наше примитивное, инстинктивное «я», люди отдаляют свое тело от души. Большинство из нас не думает о себе как о животном и не ощущает себя таковым. Тем не менее, если мы не будем проявлять свои инстинкты и естественные реакции, то мы не сможем быть и людьми — в полном смысле этого слова. Живя в неопределенности, не будучи ни животными, ни полноценными людьми, мы навлекаем на себя множество проблем, одной из которых является подверженность травме.
Для того, чтобы оставаться здоровыми, нашей нервной системе и нашей психике требуется время от времени испытывать трудности и успешно их преодолевать. Когда эта потребность остается неудовлетворенной, или когда мы сталкиваемся с проблемой, над которой не можем одержать победу, то это оборачивается для нас нехваткой жизненной силы, и мы становимся неспособными жить полноценной жизнью. Те из нас, кто пострадал на войне, от насилия, в результате несчастного случая и тому подобных травматических событий, страдают от гораздо более серьезных последствий.

Травма!
Очень мало людей задается вопросом о том, насколько серьезны те проблемы, которые возникают при травме, и нам до сих пор еще очень трудно постичь, как много людей страдает от них. В недавних моих исследованиях участвовало более тысячи мужчин и женщин, и в процессе работы я обнаружил, что сорок процентов из них в течение последних трех лет пережили травматические события. Чаще всего встречались люди, изнасилованные и подвергшиеся нападению, пережившие серьезный несчастный случай или ставшие свидетелем убийства или ранения другого человека. Считается, что не менее тридцати процентов бездомных людей в этой стране являются ветеранами вьетнамской войны, страдающими от посттравматического стресса. Где-то около семидесяти пяти — ста миллионов американцев испытали в детстве физическое или сексуальное насилие. Члены консервативной Американской медицинской ассоциации подсчитали, что более тридцати процентов замужних женщин, а также тридцать процентов беременных женщин были избиваемы своими мужьями. Каждые десять секунд происходит избиение женщины ее мужем или любовником (избиение беременной женщины травматично и для ее плода).
Война и жестокость коснулись жизни почти каждого мужчины, женщины и ребенка, которые живут на этой планете. За последние несколько лет целые сообщества были уничтожены или разорены стихийными бедствиями — ураганами Хьюго, Эндрю и Иники; наводнениями на Среднем Западе и в Калифорнии; пожаром в Окленде; землетрясениями в Лома — Приете, Лос-Анджелесе, Мексико Сити, Ка-рио и Кобе, а также многими другими природными катастрофами. Все люди, которых затронули эти события, рискуют пострадать или уже страдают от травмы.
Есть еще множество людей, травматические симптомы которых остались нераспознанными. Например, от десяти до пятнадцати процентов всех взрослых людей страдают от панических атак, необъяснимой тревоги или фобии. Не менее семидесяти пяти процентов людей, которые идут на прием к доктору, имеют жалобы, которые называют психосоматическим, потому что для них не удается найти никакого физического объяснения. Мои исследования наталкивают меня на мысль, что многие из этих людей в прошлом испытали травму, которая как минимум способствовала развитию этих симптомов. Депрессия и тревога зачастую имеет травматическое прошлое, так же, как и психические заболевания. Исследование, проведенное Базелем Ван дер Колком , авторитетным исследователем в области травмы, показало, что пациенты одной крупной психиатрической больницы часто проявляли симптомы, свидетельствующие о перенесенной травме. Многие из этих симптомов не были замечены в свое время, потому что никто не понимал их значимости.
Сегодня многим людям известен тот факт, что сексуальное, физическое и эмоциональное насилие, так же, как и подверженность опасности или ожесточенному нападению, могут сильно изменить жизнь человека. Но большинство людей до сих пор не знает о том, что есть много ситуаций, которые выглядят благоприятными, но на самом деле также могут вызвать травму. Ее последствия могут быть обширными, но скрытыми, незаметными. За время моей работы я обнаружил невероятно большое количество разнообразных симптомов — поведенческих и психосоматических проблем, нехватки жизненных сил и так далее, — связанных не только с травматическими событиями, упомянутыми выше, но и с довольно-таки заурядными случаями.
Обычные происшествия могут вызвать травматические последствия, не менее тяжелые, чем те, которые испытывают ветераны сражений или люди, в детстве испытавшие насилие. Эффекты травмы не всегда проявляются непосредственно после вызвавшего их инцидента. Симптомы могут иметь скрытую форму, оставаясь незамеченными и накапливаясь в течение нескольких лет и даже десятилетий. А затем, во время стрессового периода или в результате другого несчастного случая, они могут проявиться неожиданно, безо всякого предупреждения. И ничто может не указывать на их первопричину. Таким образом, малозначительное на первый взгляд событие может вызвать неожиданное нервное расстройство, похожее на то, которое может возникнуть из-за однократного трагического случая.

Незнание может повредить нам
Когда мы имеем дело с травмой, наше незнание может сильно повредить нам. Незнание того, что мы испытали травму, не защищает нас от проблем, которые она вызывает. Однако, та невообразимая путаница из неправды и вымысла, которая на сегодняшний день окружает травму и методы ее лечения, объясняет наше нежелание больше узнавать о ней.
Довольно трудно бывает разбираться с одними лишь симптомами травмы, не переживая дополнительного беспокойства из-за того, что мы не знаем, почему испытываем эти симптомы, и исчезнут ли они когда-нибудь вообще. Тревога может возникнуть по целому ряду причин, включая и глубокую внутреннюю боль, которая приходит, когда ваш муж или жена, друзья или родственники объединяются в своем убеждении, что пора бы вам снова начать жить своей нормальной жизнью. Они хотят, чтобы вы вели себя как обычно, потому что считают, что вы уже научились жить, приспособившись к этим симптомам. Чувство безнадежности, тщетности всего происходящего и безысходности возникают у человека, который прислушался к неправильному совету о том, что единственный способ смягчить эти проявления — всю свою жизнь принимать лекарства и проходить курс терапии. Отчужденность и страх могут возникать у вас при одной мысли о том, чтобы рассказать кому-нибудь о своих симптомах, потому что эти симптомы такие странные, что вы уверены, что никто и никогда не испытывал ничего подобного. Вы также подозреваете, что даже если вы расскажете о них, то никто вам не поверит, и что вы, наверное, сходите с ума. Постоянно растущая гора медицинских счетов вызывает у вас дополнительный стресс, когда вы вот уже третий или четвертый раз сдаете анализы, проходите одни и те же процедуры, ходите к врачу и, в конце концов, идете на операцию, чтобы выяснить таинственную причину своей боли. Вы живете с мыслью, что врачи считают вас ипохондриком, потому что не могут определить причину вашего состояния.
Интерпретируя травматические симптомы, можно придти к неверным выводам, что также может производить разрушительный эффект. Печальные последствия могут возникнуть, если неправильное истолкование симптомом заставит человека поверить в то, что в детстве он подвергался сексуальному, физическому или даже ритуальному насилию, в то время как ничего подобного с ним не происходило. Я ни в коем случае не утверждаю, что насилия такого рода не существует. Огромное количество детей из любых общественных прослоек каждый день страдает от вопиющего насилия. Многие из них не помнят об этом до тех пор, пока не становятся взрослыми. Однако в следующих главах я объясню, что динамика развития травмы такова, что она может вызывать пугающие и странные «воспоминания» о прошлых событиях, которые кажутся абсолютно реальными, но, тем не менее, никогда не происходили.

Огромное количество ложной информации о травме, способах ее лечения и перспективах выздоровления травмированного человека просто поражает воображение. Даже многие профессионалы, специализирующиеся в области травмы, не осознают этого. И вся эта ложь неизбежно приводит к тревоге и дополнительным страданиям.

Мир травмированного человека
Каждый из нас имеет переживания, которые на словах выглядят намного бледнее, чем в жизни. Пытаясь отделаться от них, мы говорим: «этого не поймешь, пока сам не испытаешь». Травма является подобным переживанием. Слова не могут передать тех мучений, которые испытывает травмированный человек. Эти страдания настолько сильны, что описать их невозможно. Многие травмированные люди чувствуют себя живущими в своем собственном, маленьком аду, который другим людям не может даже и присниться. И хотя это не совсем так, но все же в таком восприятии есть доля истины. Вот краткое описание того, с чем борется травмированный человек: «Я не знаю, есть ли что-нибудь, чего бы я ни боялся. Мне страшно утром вставать с постели. Мне страшно выходить из дома. Я до ужаса боюсь смерти… не того, что я когда-нибудь умру, а того, что я умру в ближайшие несколько минут. Я чувствую злость — и свою, и чужую, я чувствую ее даже тогда, когда ее на самом деле нет. Я боюсь быть отвергнутым и/или оставленным. Меня страшат и успех, и неудача. Каждый день я чувствую боль в груди, покалывание и онемение в руках и ногах. Практически ежедневно у меня бы — воют спазмы, иногда похожие на менструальные, а иногда — гораздо более болезненные. Боль не покидает меня почти никогда. Я чувствую, что больше так продолжаться не может. У меня болит голова. Я все время нервничаю. У меня затрудненное дыхание, учащенное сердцебиение, дезориентация в пространстве и чувство паники. Мне постоянно холодно, а во рту все время пересыхает. Мне трудно глотать. У меня нет ни энергии, ни желания что-либо делать, а если мне все же удается чего-то достичь, я не чувствую удовлетворения. Я чувствую себя подавленной, сбитой с толку, потерянной, беспомощной и безнадежной, и это продолжается каждый день. У меня появились вспышки гнева и депрессии, с которыми я не могу справиться».

Вернись к нормальной жизни
Если это ранит тебя, скрой это.
— Майкл Мартин Мерфи, из «Логики ковбоя» Так как симптомы и эмоции, связанные с травмой, могут стать экстремальными, большинство из нас (и наших близких) испытывает к ним отвращение и пытается подавить эти интенсивные реакции. К сожалению, это всеобщее игнорирование может препятствовать исцелению. Наша культура страдает от недостатка терпимости к эмоциональной уязвимости травмированных людей. Мы слишком мало времени уделяем переживанию событий, эмоционально захвативших нас. Нас постоянно вынуждают слишком быстро приспосабливаться к последствиям ситуации, которая шокировала нас.
Игнорирование настолько характерно для пашей культуры, что оно уже стало своеобразным клише. Как часто вы слышали такие слова: «Соберись, все уже кончилось. Ты должен это забыть. Переноси это с улыбкой. Пора тебе вернуться к нормальной жизни».

Кто получает травму?
Наша способность правильно реагировать на грозящую нам опасность зависит от целого ряда различных факторов:
Само событие. Насколько сильно оно угрожает нам? Как долго оно продолжается? Как часто оно повторяется? Угрожающие события, которые очень интенсивны и продолжительны, приносят самые большие проблем. Несчастные случаи, несущие большую угрозу для жизни, которые часто повторяются (но с небольшим промежутком), могут создавать такие же проблемы. Война и насилие в детском возрасте являются самыми распространенными примерам и травматических событий, которые зачастую превосходят индивидуальные ресурсы выживания.
Жизненные обстоятельства личности в момент травматического события. Поддержка (или ее отсутствие) со стороны семьи или друзей может оказать на нас огромное влияние. Важно также учитывать то, что слабое здоровье, постоянный стресс, переутомление или плохое питание также подтачивают наши силы.
Индивидуальные физические особенности. Некоторые люди в конституциональном (генетическом) отношении являются более устойчивыми к стрессовым событиям, чем другие. Сила, скорость и общая физическая форма в некоторых случаях также могут иметь большое значение. Еще важнее — возраст человека, или уровень его физиологического развития и устойчивости. Остаться одному в холодной комнате для младенца будет просто невыносимо, ребенка постарше это может напугать, десятилетнего ребенка это расстроит, а подростку или взрослому человеку это будет просто слегка неприятно.
Способность к обучению. Младенцы и маленькие дети, или любой другой человек, у которого нет достаточного опыта и умения, чтобы справиться с угрожающей ситуацией, в гораздо большей степени подвержены травматическому воз действию. В примере, приведенном выше, подростку или взрослому человеку не только будет легче вынести холод и одиночество, но они смогут также протестовать, поищут какой-нибудь обогреватель, попытаются выйти из комнаты, надеть теплый свитер или просто начнут растирать руки. По подобные действия будут во многих отношениях недоступны для маленького ребенка или младенца. Именно поэтому многие травматические реакции часто уходят своими кор нями в раннее детство. Очень важно помнить о том, что сила травматической реакции не зависит от того, как выглядит вызвавшее ее событие в глазах любого другого человека.
Индивидуально переживаемое ощущение своей способность противостоять опасности. Некоторые люди чувствуют себя совершенно способными защититься от опасности, в то время как другие — нет. Это переживаемое чувство уверенности в собственных силах имеет очень большое значение, и оно определяется не только теми доступными нам ресурсами, которые помогают нам справиться с ситуациями угрозы. Эти ресурсы бывают внутренними и внешними.
Внешние ресурсы. Все то, что может предоставить нам окружающая среда в плане потенциальной защиты (напр., высокое и крепкое дерево, камни, узкая расселина, хорошее убежище, оружие, друг, готовый помочь), укрепляет наше внутреннее ощущение полноты своих ресурсов, если уровень нашего развития достаточен, чтобы мы могли воспользоваться преимуществами всего этого. Для ребенка таким внешним ресурсом может стать взрослый, который относится к нему с уважением, а не унижает его, или этим ресурсом может быть безопасное место, где нет никакого насилия. Внешние ресурсы (особенно для детей) могут быть любого вида — животное, дерево, мягкая игрушка или даже ангел.
Внутренние ресурсы. Внутреннее ощущение человеком самого себя может быть подвержено влиянию сложной совокупности ресурсов. Они включают в себя психологические установки и переживания, но, что еще важнее, сюда входят инстинктивные реакции, известные как природные планы действий (innate action plans), которые являются глубокой и неотъемлемой частью нашего организма. Все животные, включая и людей, используют эти инстинктивно принимаемые решения, чтобы увеличить свои шансы на выживание. Они похожи на заданные программы, которые управляют всеми нашими базовыми биологическими реакциями (такими, как еда, сон, репродукция и защита). Нервная система здорового человека выдвигает вперед эти природные планы действий защиты всякий раз, когда появляется какая-либо угроза. Например: когда, ваша рука вдруг резко поднимается вверх, чтобы защитить вас от незамеченного вами (вашим сознанием) мяча, летящего прямо на вас, или, когда вы наклоняетесь за долю секунды до того, как врезаться в низко растущую ветку. Прирожденные планы действий включает в себя также реакции борьбы или бегства.
Можно привести более сложный пример. Одна женщина рассказала мне следующую историю: однажды она возвращалась домой, на улице было темно. Вдруг она увидела двух мужчин, приближающихся к ней с противоположной стороны улицы. Что-то в их поведении сразу же показалось ей странным, и женщина насторожилась. Подойдя к ней поближе, двое мужчин разделились: один из них пошел ей наперерез через дорогу, а другой попытался обогнуть ее сзади. Подозрения женщины теперь получили подтверждение: она в опасности. Ее сердце забилось сильнее, она насторожилась еще больше и стала лихорадочно подыскивать в уме оптимальный выход из положения. «Нужно ли ей закричать? Или побежать? А если бежать, то куда? И что ей кричать?», — разные варианты вихрем крутились у нее в голове. У нее было слишком много возможностей, из которых надо было выбрать всего одну, но времени на это уже не хватало. Напряжение расло, и ее инстинкты взяли верх. Так и не приняв сознательного решения, как ей поступить, женщина вдруг обнаружила, что уже движется через дорогу навстречу первому мужчине, шагая быстро и уверенно. Явно пораженный ее храбростью, мужчина свернул в сторону, изменив направление. Второй мужчина скрылся в тени где-то позади нее, когда его сообщник потерял свою стратегическую позицию. Они — в замешательстве. Она — в безопасности.
Благодаря тому, что эта женщина смогла довериться своим инстинктам, она не была травмирована. Несмотря на первоначальное замешательство и неуверенность в том, что же ей предпринять, она последовала своей природной реакции самозащиты — одному из природных планов действий — и успешно смогла избежать нападения.
Похожее поведение проявил также пес Миша, двухлетняя сибирская лайка, о котором рассказывается в восхитительной книге Элизабет Томас «Скрытая собачья жизнь». Гуляя однажды вечером, Миша столкнулся с огромным и злым сенбернаром, преградившим ему путь, и пес оказался в западне между этим сенбернаром и шоссе, которое находилось с другой стороны: «… всего несколько секунд ситуация казалась Мише безнадежной, но потом он с блеском вышел из положения. С гордо поднятой головой, небрежно повиливая хвостом, уверенно держа его кверху, словно знамя, он легким галопом двинулся прямо на сенбернара». И для той женщины на темной улице, и для Миши, успешное разрешение их проблемы было продиктовано инстинктивными планами действия.

Прошлые успехи и неудачи. То, окажемся ли мы в состоянии использовать свои инстинктивные планы действий, или нет, в огромной степени зависит от наших прошлых успехов или неудач в похожих ситуациях.

Разновидности травм
Я был поражен тем, насколько широк спектр травматических событий и реакций, которые мне пришлось наблюдать по роду своей деятельности. Некоторые из них, например, перенесенные в детстве хирургические операции, оказывают существенное воздействие, но, по-видимому, самим человеком вспоминаются как благоприятные. Вот что рассказал мне один из моих клиентов о своем детском переживании в возрасте четырех лет, которое повлияло на его дальнейшее развитие.
«Я боролся с великанами в масках, которые пытались привязать меня к высокому белому столу. В резком и холодном свете, который слепил мне глаза, я увидел чей-то силуэт, и этот кто-то шел ко мне с черной маской в руке. У маски был ужасный запах, от него я начал задыхаться, но все же продолжал бороться и после того, как ее прижали к моему лицу. Пытаясь в отчаянии закричать или хотя бы отвернуться, я вдруг полетел кувырком по головокружительному и черному тоннелю, полному галлюцинаций, наводящих на меня ужас. Очнулся я в серо-зеленой комнате, чувствуя себя совершенно опустошенным. Если не считать ужасной боли в горле, я, казалось, был в полном порядке. Но это было не так.
Я чувствовал себя забытым и очень одиноким, как будто бы меня предали. Мне сказали лишь то, что я могу получить свое любимое мороженое, а мои родители скоро придут ко мне. После этой операции у меня исчезло ощущение, что мир, в котором я живу — понятный и безопасный, и у меня всегда есть возможность ответного действия. Меня снедало ощущение стыда и беспомощности, и я чувствовал себя плохим» [рациональный мозг предполагает, что он должен быть плохим, если заслужил такое наказание]. Многие годы после этого ужасного переживания я боялся ложиться спать, а иногда просыпался среди ночи. Тяжело дыша, слишком напуганный и пристыженный, чтобы закричать, я лежал в полном одиночестве, боясь задохнуться до смерти.
Когда я достиг возраста шести или семи лет, стрессовая обстановка в нашей семье и давление в школе усилили мои симптомы. Меня послали на прием к школьному психиатру. Больше всего эту женщину волновала лохматая, грязно-белая игрушечная собака, которую я брал с собой в постель, чтобы уснуть. Причина моей тревоги и чрезмерной застенчивости осталась нераскрытой. Доктор стала пугать меня еще больше, говоря о том, сколько проблем и трудностей доставит мне привязанность к моей мягкой игрушке, когда я вырасту. Должен признаться, эта терапия «сработала» (я выбросил ту собаку). Однако мои симптомы никуда не исчезли, они развились в хронические приступы тревоги, частые боли в желудке и другие «психосоматические» проблемы, которые продолжались у меня со старших классов и до самой аспирантуры».
Многие события могут вызывать травматические реакции позднее в течение жизни, в зависимости от того, как эти события первоначально переживались человеком. Вот несколько примеров наиболее распространенных событий, впоследствии вызвавших травматические реакции:
— Эмбриональная травма (внутриматочная);
— Родовая травма;
— Потеря одного из родителей или членов семьи;
— Болезнь, высокая температура, случайное отравление;
— Физические повреждения, включая падения и аварии;
— Сексуальное, физическое и эмоциональное насилие, включая чрезмерное пренебрежение или избиение; оставление ребенка.
— Свидетельство чьей-либо жестокости;
— Стихийные бедствия, такие, как землетрясения, пожары и наводнения;
— Определенные медицинские и стоматологические процедуры;
— Хирургические операции, в частности — тонзиллектомия с применением эфира; операции при ушных заболеваниях и так называемом «затуманенном зрении»;
— Анестезия;
— Длительная неподвижность; гипс или шина на ноге или торсе у маленького ребенка в результате разных причин (при «косолапых» ногах или сколиозе).

Тот факт, что госпитализация и медицинские процедуры обычно приводят к травме, вызывает удивление у многих людей. Травматические последствия длительной неподвижности и в особенности операций, зачастую бывают очень тяжелыми и долговременными. Несмотря на то, что человек может признавать необходимость этой операции, и что он находится без сознания в тот момент, когда хирург разрезает его плоть, мускулы и кости, его тело все равно регистрирует это, как угрожающее жизни событие. На «клеточном уровне» тело осознает, что перенесло рану, которой достаточно для того, чтобы подвергнуть его смертельной опасности. Разумом своим мы можем верить в операцию, но на примитивном уровне наши тела в нее не верят. Во всем, что связано с травмой, инстинктивное восприятие нашей нервной системы имеет большее значение — гораздо большее. Это биологическое явление и является основной причиной того, что хирургическое вмешательство так часто вызывает посттравматическую реакцию.
В «обыкновенной» истории, напечатанной в июльском выпуске журнала «Ридерз Дайджест» от 1993 года, под названием — «Не все в порядке», отец описывает «легкую» операцию на коленной чашечке своего сына Робби:
«Доктор сказал мне, что все хорошо. Колено, действительно, было в полном порядке, но не все в порядке было с самим мальчиком, который просыпался от кошмарных сновидений, вызванных лекарствами, и метался по больничной койке — это милый мальчик, который никому и никогда не причинил вреда, смотрел сквозь пелену тумана анестезии глазами дикого животного, бил медсестру, кричал: «А я жив?», и вынуждал меня схватить его за руки… Он смотрел мне прямо в глаза и не узнавал меня».
Мальчика забрали домой, но страх не покинул его. Он продолжал просыпаться, судорожно «пытаясь вызвать рвоту; и я [его отец] сходил с ума, стараясь помочь ему, и для этого я делал то, что делали бы и вы, если бы жили в провинции Соединенных Штатов — покупал ребенку игрушку, чтобы самому чувствовать себя лучше».
Миллионы родителей живут с чувством полной беспомощности, не в состоянии понять те драматические (или едва уловимые) изменения, которые произошли в поведении их детей в результате широкого ряда травматических событий. В четвертой части этой книги мы поговорим о том, как можно предотвратить подобные реакции, как у детей, так и у взрослых.

 

Авторизация

Реклама